Телефон снова затрещал.
- Кто?! - проревела я, заикаясь от мешавших говорить слез.
- Катенька, что с тобой?! - воскликнул встревоженный Андрей. - Я сейчас приеду.
- Не смей!!! Ты тоже маньяк. Я видела твою чертову машину. Вы оба маньяки!!! - я начала рыдать еще громче.
- О чем ты? - он не понял.
- О вас с Валентином, - рявкнула я и выдернула шнур, чтобы лишить проклятый аппарат возможности трепать мне нервы своими идиотскими трелями.
Лари заботливо лизнул меня в нос, сочувственно глядя, как я утираю кулаком непослушные капли, струящиеся из глаз. Я обняла своего четвероногого друга за шею и уткнулась лицом в его лохматый бок.
- Только ты меня любишь, только ты меня защищаешь... - шептали губы, а ладонь беспрестанно гладила верного пса. - Вместе мы справимся со всеми насильниками этого города.
Овчарка не возражала, с удовольствием выслушивая комплименты и получая ласки. Так мы просидели с Лари, по меньшей мере, минут двадцать, потом я, окончательно успокоившись, поднялась на ноги и пошла в ванную, чтобы умыться. Вид у меня был жуткий. Хорошо еще, что мама не имеет возможности лицезреть внешность своей непутевой дочери в данный момент. У нее, наверное, случился бы инфаркт, как минимум. Тщательно ополоснув холодной водой лицо, я почувствовала себя гораздо лучше. Мои волосы спутались, став похожими на огненную паклю, которой совсем не помешала бы обильная порция душистого шампуня. Окинув себя в зеркало скептическим взором, я решила принять душ.
Первый звонок в дверь застал меня сидящей в мыльной воде по плечи. Я непонимающе заморгала, потянувшись к синему махровому полотенцу, которым собиралась вытираться после мытья. Выбравшись из ванной, я замоталась в него и двинулась в коридор, оставляя на полу мокрые следы и крошечные лужи от стекавшей по волосам и телу воды. Лари располагался на коврике и внимательно изучал дверь, забавно поворачивая голову из одной стороны в другую. Он даже гавкнуть не соизволил, лишь с интересом прислушивался к несмолкаемым протяжным звукам, методично повторявшимся снова и снова.
- Кто? - бросив на собаку укоризненный взгляд, спросила я, припав к дверному глазку.
- Катя, открой, - это был голос Быстрова, сам он стоял хмурый и всклоченный, будто собирался на скорую руку. Хотя... наверное, так дела и обстояли, судя по его взъерошенным волосам, осунувшемуся небритому лицу и помятой одежде.
- Ни - за - что! - я обалдела от подобной наглости. Надо же! Притащился ко мне домой после того, как я ему это строго-настрого запретила. - Уходи немедленно, иначе я спущу на тебя овчарку!