— На какую компенсацию вы готовы?
— Мое руководство предлагает вам извинительную скидку в двадцать процентов.
— Всего-то? Мы рассчитывали на большее.
— Это эксклюзивная скидка, только для вас.
Он усмехнулся.
— Ладно, валяйте. Заполняйте договор со скидкой двадцать процентов. Что, думаете, пожалею вас, откажусь? Нет уж, провинились, так отвечайте. Хотя лично я прекрасно понимаю, что ваше агентство не виновато ни сном, ни духом, — он был добродушен, и видно было, что его тоже позабавил этот случай.
Лада расхрабрилась.
— Знаете, как Плевако за одну минуту, на пари, оправдал подсудимого?
— Как? — в темных глазах зажегся интерес.
— Плевако, известный русский адвокат…
— Я знаю, знаю, кто такой Плевако.
— Его подсудимым был поп, растративший церковную казну. «Господа присяжные, — обратился к ним Плевако, — этот человек всю жизнь отпускал нам наши грехи. Отпустим же и мы его единственный грех».
Он усмехнулся.
— А я не отпущу. Я коммерсант, — он взял в руки поданный ею бланк. — Где видно, что это со скидкой?
И Лада, увлекшись волнением разговора, протянула ему свой, неофициальный, прайс-лист, где карандашиком, для себя, были указаны допустимые скидки до тридцати пяти процентов. И замерла с протянутой рукой, словно застигнутая на месте преступления. Волна стыда и страха чуть не лишила ее сознания.
Глянув на бумагу, он мгновенно понял все и поморщился.
— Ну и замашки у в… — он запнулся, пожалел ее и добавил, — у вашего агентства…
Размашисто подписал оба экземпляра и бросил ей.
На ватных ногах она спустилась по лестнице, добрела до метро, села в вагон. Хотелось плакать и жалеть себя…
«Но это же случайность, я не виновата! — оправдывалась она и тут же казнила себя. — Обман был с самого начала, а стыд — когда схватили за руку. Вот какая я».
В вагоне начался шум. Подвыпивший бедноватый мужик из простых задирался к молодому человеку с квадратной прической, в богатом кожаном пальто.
— Ворье! Россию продали! Жулики!
Его удерживали, он рвался, а тот стоял у дверей, сдерживаясь, в ожидании станции. Мужик вырвался, схватил парня за «грудки». Тот развернулся и врезал ему в ухо. Мужик отлетел.
— Молокосос! Отца ударил! Седого…
Пожилая женщина встала между ними. Двери раскрылись, молодой человек вышел, пострадавшего усадили на диван.
И никто не догадывался, что виною всему была она, Лада, ее падение. «Подобно несчастному Ионе, бывшему причиной морской бури, — думала она, — ужасно, ужасно».
В начале марта в артистическом кафе неожиданно появился Толик. Он обветрился, стал похож на ядреного краснорожего купчину, в облике и походке появились одновременно быстрота и уверенная в себе осанистость крутого, знающего себе цену предпринимателя.