— Кушайте, кушайте, — тепло улыбалась она пухлыми губами с ямочками в уголках. — Как у вас дела на работе? Каково положение в больнице?
Анна Стахиевна давно не сидела за таким столом. Забытое сочетание мягкого хлеба, свежего масла и красной икры захватило ее. Она не могла остановиться. А балык! А маслины! Чуть не плача от смущения, она тянулась то ножом, то вилкой, утоляя в себе какую-то непреклонную потребность. Никто за столом ничего не замечал.
— В больнице скудно, бедно, — говорила она между маленькими глоточками. — Все свалили на больных, белье, посуду, медикаменты, халаты, тапочки. Все из дому. Даже термометров нет. А врачи работают! И как работают! Удачи, находки, сложнейшие операции. Ах, какие есть врачи!
— Зарплата приличная?
Доктор махнула рукой.
— Выдают вовремя, и на том спасибо.
— А правительство уверяет, что начался экономический рост! Кто его заметил? — привычно подхватил Викентий Матвеевич, он хотел быть интересным перед дамами. — Президент хвалится, что криминала поубавилось, дескать, по улицам ходить стало безопаснее. Он ходил? Я бы ему рассказал. Кто ему поет в уши? Кремлевские шептуны, подковерная нечистая сила…
— Вам долить чаю? — невозмутимо предложила Валентина.
— А… извините, милые дамы. Я скучен, как старый ворон. Но, право же, зло берет, когда все кривые идут вниз, а «там» утверждают, что правительству абсолютно ясно, как и что делать дальше!
— Не пугайте меня, Викентий Матвеевич! Разве может быть еще хуже?
— Я бы этого не хотел, милая Анечка, — Викентий Матвеевич поцеловал ее ручку.
— В нашем доме, — внятно проговорила Валентина, — в нашем доме будет только хорошо. Предлагаю тост за самое прекрасное в жизни. Пусть каждый пьет, за что хочет!
Чокнулись, выпили.
На экране телевизора мелькали беззвучные вспышки, прыгали и разевали рты известные певцы, мелькала реклама. Валентина краем глаза ловила ее. Новые фирмы, новые ролики, новый почерк в новом году. Пора выходить на телевизионщиков, там крутятся настоящие деньги, да на регионы, в Санкт-Петербург, Нижний Новгород, пора, пора…
— Кушайте, кушайте.
Она разрезала ореховый торт собственного изготовления, и светлой лопаточкой, почти такою же, как в столовом серебре у Щербатовых, но без дворянских гербов и вензелей, разложила по тарелочкам.
— Ах, как вкусно, Валечка! Научите меня?
— Без проблем, Анна Стахиевна, с удовольствием. Это просто.
— Мой Санька так любил в детстве сладкое, а дочка его, Настенька, совсем не ест, ее на кисленькое тянет.
— Переел, стало быть, — добродушно отозвался Викентий Матвеевич, не спуская глаз с любимого лица.