От изумления Яков не нашелся сразу, что ответить. Он вглядывался в строки узкого столбца и видел, что перевод Вербицкого в основном верен. Машинально хотел перелистать журнал, посмотреть на его обложку, но Анатолий Германович осторожно взял книжку из его рук и спрятал в широкий карман своей пижамы.
— Конечно, — проговорил он со вздохом, — я должен был бы прежде всего сообщить об этой статье… как это говорится, куда следует, но, повторяю, мне жаль вас. Я не верю, чтобы вы действовали сознательно. Вы стали жертвой своей горячности. Очевидно, рассказали кому-то о пререканиях с моим коллегой, возмущались его нечуткостью и в пылу раздражения наговорили лишнего. Признайтесь, ведь так оно и было?
— Вздор! Все вздор — от начала до конца! Я никому на говорил, да и не мог сказать подобной антисоветской чуши. За кого вы принимаете меня, Анатолий Германович? Эта статья — провокация, гнусная провокация!…
— Ну, вот, дорогой, вы опять горячитесь… Поймите, я добра вам желаю… Охотно верю, что тут многое присочинено… о железном занавесе, например. Но ведь о существе вашего проекта могло стать известно толь ко от вас самих. Вспомните же, кому вы говорили об этом, кто мог воспользоваться вашей неосторожностью?
— Среди моих друзей нет предателей!
— Подумайте лучше. Не забывайте, что предложенное вами усовершенствование в схеме радиолокаторов может представлять определенный интерес для какого-нибудь агента иностранной разведки.
— О моем проекте, кроме Прокофия Гавриловича и вас, я рассказывал только одному другу детства… и то в общих чертах.
— Ну, хорошо. Пусть будет так. Допустим, что вы здесь, действительно, ни при чем. Но, согласитесь, что доказать это вам будет нелегко. Фактик, дорогой мой, слишком уж нехороший… Аспирант советского института апеллирует к американской общественности… За это по головке не погладят. Что вы думаете предпринять?
Яков поднялся со скамьи. Мысль его лихорадочно работала; нелепость положения, в котором он очутился, была очевидна. «Держи ухо востро!» — вдруг вспомнились слова Александра Ивановича… Невольно взглянул на Вербицкого, продолжавшего сидеть и смотревшего на него снизу вверх с чуть заметной иронической усмешкой.
— Конечно, — продолжал он все тем же вкрадчивым, воркующим голоском, — из дружбы к вам я могу некоторое время молчать… хотя, сами понимаете, рискую навлечь неприятности и на себя. Но что, если такой же журнал выписывают и на заводе, где вы так успешно работаете… и там обратят внимание на эту статью? Что будет потом?
— Все равно! — почти крикнул Яков, не в силах сдержать себя. — Пусть об этом узнают все. Пусть будет расследование… я не боюсь! Я сам заявлю… Я…