— Прости, я неудачно высказалась.
Она глоточками выпила свой джин и глаза у неё заискрились, заблестели.
— А когда мы начнем работать?
— Когда закончим обмывание контракта. Скорее всего, завтра. Тебе придется многое мне рассказать. Я прошу тебя, ни слова обо мне никому из близких тебе людей. Особенно этой твоей Альке, Благасову, Волчихину.
— Ты им не доверяешь?
— Я не верю в таких ситуациях никому. Это мой принцип.
— Алевтина взяла твой телефон.
— Зачем?
— Чтобы подключиться к переговорам, если будет нужно.
— Скажи ей, что я отказался наотрез. Она, конечно, сообщит это Благасову, тот — Волчихину.
— Хорошо, Алеша.
И жалобно прохныкала:
— Мне холодно. Обогрей меня, пожалуйста, Алешенька.
— Уже Алешенька?
Ольга поднялась со стула, постояла, словно в сомнениях, и нырнула под одеяло — постель они так и не удосужились убрать.
— Иди сюда, Алешенька. Ко мне…
Алексей недолго поколебался и решил: «А почему бы и нет? Девчоночка — прелесть».
Он сбросил костюм, лег рядом, и она тут же отыскала своими губами его губы. Целовалась она неумело, но страстно, искренне. Жарко зашептала:
— Обещаю: у меня не будет к тебе никаких претензий.
Ольга замерла, когда он снимал с неё узенькую полосочку ткани-бикини. Снимать было неудобно, Ольга слишком тесно прижалась к нему, словно боялась, что как только разомкнет объятия, он исчезнет. Алексей слегка отодвинул её от себя, и она легла на спину. Прерывистым шепотом спросила: «Так?» Он ничего не ответил, но удивился, мелькнула и исчезла мысль: «Что на из себя целочку строит?». Алексей лег на неё и раздвинул ей ноги. Она подчинилась, испуганно закрыла глаза и обхватила его за плечи. Алексей не торопился. Она чутко откликалась на его движения, и он нежно провел ладонью у неё между бедрами, погладил потаенный треугольничек. Ольга тихо застонала, шевельнулась, открылась так, чтобы ему было удобнее. Алексей чувствовал, что она, казавшаяся такой раскованной, бойкой, испугана и напряжена: хотела его и… боялась. И отражением этого её страха были неожиданные слова: «Добро пожаловать!» И сразу же умоляющее: «Скорее!» Алексей никак не мог войти в нее, что-то ему мешало, и лишь когда она стала неумело помогать ему, сильным, резким движением овладел ею. Ольга вскрикнула, на мгновение застыла под ним и тут же забилась, отталкивая и прижимая к себе.
— Ой, мамочки! Больно же… Больно-о-о!..
Она, наконец, угадала ритм его движений и, постанывая, всхлипывая, вскоре благодарно, горячечно зашептала:
— Уже не больно… Не больно… Это прекрасно! Мамочки, как хорошо!
Наконец она прижала его к себе изо всех своих силенок, вздрогнула, всхлипнула и затихла.