— Дарка!
Раздалось частое хлопанье крыльев, и на вытянутую руку Гастиэлы тяжело опустилась крупная ворона. Внимательно склонила набок голову, встопорщила растрёпанные перья. Умный блестящий глаз хитро и любопытно прищурился. Красавица торжествующе улыбнулась, не обращая внимания на то, что острые когти неловко переминающейся птицы в кровь раздирают ей нежную молочно-белую кожу предплечья.
— Посмотри на этого мальчишку. Посмотри внимательно и запомни его хорошенько! Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня… Считай, в оплату за ту старинную услугу. Пустячная просьба, не волнуйся ты так… Найдёшь его и кое-что скажешь. Просто передашь мои слова. Нет, не сейчас, это не к спеху. Необходимо лишь выбрать подходящий момент. Такой миг, когда в душе происходит перелом, миг смятения… когда с готовностью поверишь во что угодно, в любую нелепость. Когда семя сомнений падает в благодатную почву и разрастается таким пышным сорняком, что не вытравишь. Ну, да ты прекрасно знаешь, как это происходит у живых, что я тебя учу… Вот, собственно, и вся служба. Несложно? Ах, с удовольствием, даже так… Ну и славно.
В этот момент даже самый недалёкий глупец не назвал бы Гастиэлу красивой.
Марине редко снились нормальные сны. Точнее, даже не так — она понятия не имела, какие они, нормальные сны. Не ответила бы на этот вопрос при всём своём желании. Ведь дело в том, что, стоило ей закрыть глаза, как сознание её наводняли разнообразные видения. Общего в них было — только их нездешность и фантастическая, пугающая правдоподобность. Они были невероятно реальны — насыщенные краски, чёткие звуки, яркие чувства… Запахи, ощущения… Всё это вместе грозило обрушиться на девушку горным обвалом, погрести под собой. Свести с ума. Полная иллюзия присутствия. Где-то там, где всё не так, как в её жизни. Города и страны, названий которых нет на карте. Серебряная фольга речной глади, неприветливые пустынные ландшафты, залитые солнцем долины — она там никогда не была, ничего этого не видела, этих пейзажей — прекрасных, вызывающих смутную тревогу, вселяющих тоску… И лица, лица, их целая галерея — тех, кого она ненавидела до стального привкуса во рту, тех, кому без колебаний доверила бы свою жизнь, тех, за кого готова была продать душу. Иногда ей казалось, что только в своих снах она и живёт, что именно там настоящая жизнь, а с пробуждением для неё начинается лишь имитация жизни, ничтожная подделка. Но сны неизменно таяли поутру, кусочками сахара в горячем кофе, унося с собой воспоминания, и девушка забывала, как учебник истории за пятый класс, события, в бессмысленный набор звуков превращались имена, словно на испорченной фотоплёнке размывались лица. А сама она чувствовала себя пойманной рыбой — в душе прочно засел крепкий стальной крючок, и невидимая леска тянет, тянет куда-то… Прочь, за пределы этого мира, в котором она, всеми принятая и любимая, ощущала себя подкидышем, самозванкой. Девочкой, попавшей сюда по чьей-то ошибке, преступной халатности, волею несчастливого случая… Марина уже и не помнила, когда всё это началось, и давно перестала надеяться на то, что это когда-нибудь кончится. И бессмысленно обманывать саму себя: 'Ерунда, это богатая фантазия играет со мной злую шутку!' Несмотря на всю свою мечтательность, Марина умела спускаться с небес на землю, что порой выливалось в приступы цинизма. А годы шли, и всё сильней натягивалась леска…