«Может быть использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную или преподавательскую работу назначен быть не может — органически ее ненавидит»[367] [18].
Однако когда в начале октября 1941 г. рухнули сразу три фронта, И.В. Сталину потребовался именно такой человек, как Г.К. Жуков, с его сильной волей, решительностью и непреклонностью в осуществлении принятых решений. Он получил от Верховного Главнокомандующего самые широкие полномочия, которые не исчерпывались выданным ему мандатом. Жуков принадлежал к людям, которые не ждали, когда их наделят правами, предпочитая брать их самому. Трудно представить на его месте в октябре 1941 г. любого другого военачальника, который в условиях недостатка сил и потери управления войсками справился бы с поставленной задачей. Он быстро сориентировался в обстановке и принял правильное решение по организации обороны, прежде всего дорожных направлений, выводящих к Москве. Именно на них он массировал те немногие силы, которые сохранились после катастрофы, особенно противотанковые средства.
Г.К. Жуков, несомненно, внес большой вклад в организацию отпора врагу под Москвой, но называть его спасителем Москвы было бы большим преувеличением и принижением роли других достойных военачальников. Основные решения по созданию обороны на Можайской линии, о переброске к Москве соединений с других участков фронта и выдвижении резервов из глубины страны были приняты до назначения Жукова командующим воссозданным Западным фронтом. Генштаб внимательно отслеживал положение на подступах к Москве и немедленно реагировал на изменения в обстановке, направляя резервы на угрожаемые направления. А И.В. Сталин в это тяжелое время стал более внимательно прислушиваться к мнению военных.
Оценивая роль Жукова, нельзя не упомянуть такие его качества, как самоуправство, грубость и жестокость по отношению к подчиненным. По свидетельству Рокоссовского, «его жесткость переходила допустимые границы». Для Жукова было характерно пренебрежение к человеческой жизни. Отсюда его приказы «любой ценой», «чего бы это ни стоило». А во что обошлось чтобы командиры и комиссары всех степеней были в первых рядах наступающих частей и своим личным примером вели-части вперед? И это в условиях острого дефицита командных кадров. По приказам Жукова было расстреляно, при этом не всегда обоснованно (зачастую без суда и следствия), много командиров различного ранга, не считая простых солдат. Эту жестокость, показательные расстрелы перед строем нельзя оправдать сложными условиями обстановки. Потому что так он поступал и на Халхин-Голе, и под Ельней, и под Ленинградом. Командующий 43-й армией Западного фронта генерал К.Д. Голубев 8 ноября 1941 г. вынужден был обратиться к Сталину с жалобой на командующего Западным фронтом Жукова: «На второй день по приезде меня обещали расстрелять, на третий день отдать под суд, на четвертый день грозили расстрелять перед строем армии. В такой обстановке работать было невозможно» [82]. Но жаловаться на Жукова человеку, который перед войной развязал репрессии против народа и армии и по указанию которого в трудные дни октября 1941 г. продолжали расстреливать неугодных ему военачальников, было бесполезно.