Настена вздохнула и через силу улыбнулась:
– Один был у нас в Приболотье Онох. Всего один… Выходит, твой болотник – самозванец.
Самозванец? Не понимая, Варяжко выдавил:
– Так, может, это и был ваш Онох? Тот самый?
– Нет. – Настена качнула головой. – Наш Онох умер. Давно уже.
Варяжко чуял, что Настена не лжет, но тогда откуда же пришел болотный парень и зачем назвался чужим именем? Что искал на Ярополковом дворе, чего дожидался?
Словно угадав его мысли, Настена предположила:
– Твой Выродок, верно, родом не из наших мест. У нас такой недолго бы пакостил – мигом его обломали бы. И не стали б, подобно тебе, мучаться. Жизнь – великий дар, ее любить и в себе, и в других надобно, а коли нет этой любви, то и жизни нет. Ты себя не кори – ты уже мертвого убил… Одно худо, что исподтишка…
От ее понимания и сочувствия содеянное зло показалось не таким уж и подлым. Как-никак, а парень выдавал себя не за того, кем был на самом деле. Видать, на его совести лежала не одна смерть и к гнусным делишкам он привык, как к воде. Заслужил своей участи…
Обняв голову повеселевшего Варяжко, Настена прижалась к его груди.
– Что толку сожалеть о сделанном? От сожалений все назад не воротится. Забудь…
Варяжко вырвался из ее теплых рук.
– А тебе приходилось ли забывать? Знаешь, как это делать?
– Знаю, – твердо сказала она. Так твердо, что он вдруг осознал – было на ее душе свое темное пятно, своя беда.
– И ты сумела забыть? Настена поежилась.
– Нет. Но я стараюсь… Очень стараюсь!
А потом поцеловала его в губы и, будто просыпаясь от дурного сна, засмеялась:
– А ты мне в этом помогаешь!
Больше они не говорили о Выродке, но то ли помог откровенный разговор, то ли подсобили нежданно навалившиеся дела, только Варяжко и впрямь стал реже вспоминать о болотном парне. Тем более, что подходила зима, Ярополка ждал Киев, а свадьбы все не было. Рогволд тянул, ссылаясь то на одно, то на другое, Ярополк нервничал, каждый день порываясь уехать и не умея вырваться из чарующего Рогнединого плена. В дружине судачили, что Рогнеда морочит князя. Кмети Рогволда утверждали, что, по старинному дедовскому обычаю, не жених берет невесту, а она сама должна приехать к жениху, и, мол, именно поэтому надобно подождать следующей осени, а там Рогнеда отправится в Киев. Бабы шептались, будто Рогволд сердит на тайком живущую с Ярополком дочь, и, оттягивая долгожданную свадьбу, всего лишь желает досадить ей, а злые языки болтали, что, положив глаз на оставшиеся бесхозными новгородские земли, полоцкий князь уже задумывается – не встать ли ему выше Ярополка, присоединив их к своим владениям? А если выйдет – к чему ему киевский князь? Тогда он сумеет найти жениха повыгодней…