Я поднял глаза к потолку и тихо спросил:
— Где он?
Маргарита ответила так же тихо — словно Серёга все еще пребывал поблизости и мог подслушать наш разговор.
— Увезли… в морг…
Я не стал развивать эту тему: действия милиции в данный момент интересовали меня куда больше. Убийство есть убийство — в дело включаются и менты неплохой квалификации, и прокуратура…
Однако ничего любопытного Маргарита сообщить мне не могла. Был осмотрен весь дом (особенно тщательно, разумеется, комната, в которой погиб Сергей), сад, эксперты сфотографировали что положено и сняли отпечатки пальцев со всех дверных ручек и прочих "подозрительных" предметов. Тут я позволил себе высокомерно улыбнуться — единственная дверная ручка, к которой прикасался в доме, была в спальне Сергея, но ее я, уходя, вытер платком. Однако почти тотчас же улыбка сползла с моего лица: я же брал гитару!..
— Нет, — вздохнула Маргарита, — вот гитару они не трогали.
Слава богу, подумал я и мысленно отругал себя за забывчивость. Погоди-ка, а может, я тут хватался за что-то еще?
Но нет, вроде нет, кроме разве… Маргариты. Я невольно покосился на хозяйку дома — с ее тела и платья отпечатков пальцев, надеюсь, не снимали.
Зато и с нее и с Вики взяли показания, а также пресловутую подписку о невыезде. Что они рассказали следователям? Маргарита пожала плечами — только то, что было уже известно и мне. И ничего больше? — И ничего.
— Хорошо, — сказал я, — ладно. Краткое резюме, и идем дальше. Вы ночевали у подруги, когда позвонила служанка…
— Вика не служанка, — вяло возразила Маргарита.
— Пусть не служанка, — не стал препираться я из-за терминологии. — Помощница по хозяйству, девочка на побегушках — как угодно. Итак, она позвонила, и вы приехали. А на чем?
Маргарита удивилась:
— Как на чем? На своей машине, конечно.
— Где она сейчас?
— В гараже.
— Ага… И — простите еще раз — Сергея вы застали в том самом виде…
Она стиснула зубы.
— Да.
— И ничего не трогали в комнате ни до, ни после моего появления?
— Да я туда даже войти больше не смогла! — раздраженно произнесла женщина.
Я покивал головой:
— Да-да…
Я кивал головой и думал: вопросы, вопросы… Но пока всё мелкие, самые незначительные, самые дежурные, а вот главное… И я понял вдруг, что пора начинать спрашивать наконец о главном, если я действительно жажду разобраться во всем этом дерьме, а не намерен сидеть тут до второго пришествия и толочь это самое дерьмо в ступе.
Нет, я не хотел. Не хотел сидеть и толочь — во-первых, потому, что погиб не кто-нибудь, а Серый, а во-вторых… Во-вторых, я просто нутром ощущал, что и мои первые приключения в этом городе, столь бесславно завершившиеся на больничной койке, тоже связаны с его смертью. А следовательно, у меня было теперь только два пути: либо рвать отсюда когти с максимальной скоростью, на которую я оказался бы способен, либо взяться да и раскрутить этот гадюшник, и причем непременно раньше, чем гадюшник раскрутит меня.