Она развела руками:
— Имен не знаю. Они обращались друг к другу только по кличкам, да и остальные их иначе не называли.
— Так-так. И клички…
— У того, что повыше, — Сухарь. Он и правда весь жилистый, тощий, точно свитый из веревок. Волосы цвета соломы, а глаза голубые, но все равно неприятные — глубоко посаженные, маленькие и колючие. И вообще, у него запоминающееся лицо: мелкое, почти обезьянье. Нос курносый, и скулы выпирают как у японца.
Я одобрительно хмыкнул:
— Прекрасно, Рита, вы очень наблюдательная. А сколько ему лет?
— Ну, может, тридцать пять — тридцать восемь.
— А особые приметы? Татуировки, родинки, шрамы, какие-то физические недостатки?
Она сделала глубокую затяжку и бросила недокуренную сигарету в траву.
— Не помню… — И вдруг едва ли не радостно вскрикнула: — Да, чуть не забыла! У него золотой зуб…
— Один?
Она раздраженно вспыхнула:
— Я ему в рот не заглядывала! На виду один.
— Клык, резец или глазной?
— Да вы издеваетесь… — начала было она, но, увидев, что я улыбаюсь, сменила гнев на милость — тоже соизволила слегка улыбнуться.
Однако долго обмениваться улыбками было некогда, и я снова спросил:
— А другой?
— Другой… — Маргарита помолчала. — Другой был ниже ростом, но покоренастей, довольно широкий в плечах. Волосы темные, глаза не помню, на щеке небольшой косой рубец, а в остальном… — Она тряхнула волосами. — Трудно сказать, он какой-то обыкновенный. Понимаете, что имею в виду?
— Понимаю. И как называли этого?
Маргарита наморщила лобик.
— Ой, подождите! Такая странная кличка… Подождите, сейчас-сейчас… — И вдруг взгляд ее просветлел: — Есть! Вспомнила! Панчер!
— Панчер?! — переспросил я (гм, боксер, что ли?). — Действительно кличка оригинальная. А вы не перепутали?
— Ничего не перепутала. Остальные называли его именно так.
— Ладно… — Я на некоторое время задумался. — Послушайте, но почему же все-таки Сергей связался с этими людьми? Они действительно его охраняли?
Теперь на несколько мгновений задумалась Маргарита.
— Сложно ответить наверняка. Нет, вообще-то было видно, что фрукты еще те, но…
— Вот именно — "но", — вздохнул я. — Полагаю, вам известно, что ваш муж был человеком, который и сам мог постоять за себя?
— Известно! — почти грубо оборвала меня Маргарита. — Когда был трезвым или хотя бы наполовину трезвым, — мог. А вот когда напивался…
— Однако вы говорили, что эти люди ни разу не ночевали в доме. — Я решил сменить галс.
— И что же?
— Значит, они не были охраной — ночью-то вероятность покушения возрастает. А коль они не были охраной, то, возможно, на самом деле не существовало никакой реальной опасности?