Закираль слушал внимательно. Не знаю, понимал ли он то, о чем я говорю. Скорее, нет. Но он, хотя бы старался.
— Ты любишь мужа?
Мне не нужно было думать, чтобы ему ответить, но… для меня было важно, чтобы мои слова не остались для него лишь словами. Я хотела, чтобы он почувствовал, насколько выстраданными они стали для меня.
Увы, найти те единственные, которые могли мне помочь в этом, было трудно.
— Я люблю его, но….
— Но?! — удивленно уточнил он, явно не ожидая подобного.
— Ты знаешь, что такое первая любовь?
С этим сочетанием Закираль явно был не знаком.
Испытывать его терпение я не собиралась, но прежде чем облегчить собственную душу на откровенное признание, показала ему на бутылку с вином. Судя по всему, стояла она в моей гостиной уже давно. Мой рассказ стоил того, чтобы ее открыть.
Взяв бокал в руки — ялтар и в этот раз не стал со мной спорить и, дождавшись, когда он устроится напротив, продолжила.
— Мне было восемнадцать, когда я встретила его. До того дня я думала, что мое сердце — ледышка. Ни один парень не привлекал моего внимания, ни один не вызывал трепета.
— Он и стал отцом Александра? — Закираль все-таки не удержался от вопроса. Над этим стоило подумать.
— О том, что станет отцом, узнать он не успел. Погиб. Уехал в командировку в горячую точку, там и остался. Даже похоронить было нечего.
— Вы долго прожили вместе?
Я усмехнулась. Горько.
— Поженились через пару месяцев после знакомства. А еще через два его не стало. А были мы с ним вместе за это время считанные дни. У вас говорят, он был воином, у нас…. — Я чуть помедлила, в очередной раз подбирая слово, но лучшего, чем уже произнесла, найти не смогла. — Он был воином.
— Его ты любила?
Закираль смотрел внимательно, словно от моего ответа зависело многое. Странно, но нечто подобное ощущала и я.
— Я его любила и продолжаю любить. — Это признание далось настолько легко, что удивило меня саму. Но… я его, действительно, продолжала любить. И даже знала, за что. — Он открыл мне мир чувств, показал, что значит, быть желанной. Рядом с ним, сильным и надежным, я чувствовала себя слабой, но… всесильной. В те дни мне казалось, что мир существует лишь для того, чтобы я была в нем счастлива.
— А Олейор?
— Его я тоже люблю, но это уже не то безрассудное чувство, для которого нет преград. Теперь я знаю, что такое потеря. Теперь в моей любви есть долг, ответственность. Нет, — торопливо пресекла я его попытку высказаться, — они меня не тяготят, потому что являются частью моего отношения к мужу. Просто иногда появляется сожаление по ушедшей юности, по тому шальному: 'Я все могу!', - которое было способно стать девизом тех дней.