- Я ведь уже говорила.
- «Старый знакомый». Так кто он?
Или она расскажет правду сейчас, или не сделает этого никогда. Полуправда только все осложнит. Штеффи хорошо помнила, как запуталась в собственной лжи, когда пыталась убедить одноклассниц - Гарриет и Лилиан - в том, что она встречается со Свеном.
Теперь они действительно встречаются - зачем это отрицать?
Да и случай для рассказа удобный. В зеленоватом полумраке они с Юдит едва различали лица друг друга.
- Его зовут Свен. Он мой старый знакомый, хотя сейчас... он гораздо больше, чем знакомый.
- Ты в него влюблена?
- Да.
- А он в тебя?
- Думаю, тоже.
Стало тихо. Штеффи скорее почувствовала, чем увидела, что Юдит подалась вперед. Ее лицо оказалось совсем рядом, когда она спросила:
- Он еврей?
- Нет. Он сын тех людей, у которых я жила, когда переехала в Гётеборг.
- Сын доктора и его ужасной жены?
- Да, но Свен совсем не такой. Он не разделяет их взглядов.
- Как ты можешь? - возмутилась Юдит. - Встречаться с гоем[ 11 ]? После всего, что мы пережили!
- Что ты имеешь в виду?
- Немцы убили миллионы евреев. Тебе не кажется, что наш долг - позаботиться о том, чтобы наш народ жил дальше?
Это прозвучало как обвинение. Юдит села спиной к стенке палатки, согнув колени и подтянув их к груди.
- Значит, я должна выйти замуж за еврея и родить еврейских детей?
- Да, должна.
- Еврейские дети, арийские дети - какая разница?
- Как можно сохранить память, если будешь как все?
Память. Память о маме. «Она жива до тех пор, пока живы мы с Нелли, - подумала Штеффи. - А когда у меня будут дети, я покажу им ее фотографии и расскажу о бабушке. Тогда она станет жить в их памяти. Кем бы ни был их папа».
- Я люблю его, - сказала Штеффи. - Меня не волнует, откуда он. Важно, что он - Свен.
- Значит, по-твоему, неважно, откуда мы родом?
- Неважно.
- Не понимаю, - сказала Юдит. - Я бы на твоем месте чувствовала себя так, словно топчу все, что родители заложили мне в детстве.
- Ты же знаешь, наша семья не религиозна. Мои родители были бы рады, что у меня есть любимый человек, который любит меня.
- А те, кто погибли?
- Я скорблю о них так же, как и ты. Но я живу своей, а не их жизнью.
- Мы слишком разные, - сказала Юдит. - Иногда я совсем тебя не понимаю. Но все же...
Она замолчала.
- Что?
- Все же ты мне очень нравишься, Штеффи.
- И ты мне. Хотя ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю.
Смех разрядил напряжение. Штеффи и Юдит заснули в своих мешках, тесно прижавшись друг к другу.
Утром снова светило солнце, но палатка намокла под ночным дождем. Девушки встряхнули ее и повесили на дерево сушиться, а сами пока собирали вещи. Слегка подсушив брезент, они скатали палатку и привязали к багажнику Штеффи.