Полковник, вне себя от ярости, подбежал к стене, схватил висящую там саблю,
выдернул ее из ножен и плашмя ударил ею тхальца по щеке.
-- Говори! -- заорал Беллингэм.
Абулшер стоял молча, потупив голову.
Полковник сел за свой стол и дрожащей от гнева рукой начал писать.
-- Если ты не покинешь гарнизон в течении ближайших четырех часов, и если к
концу этого дня ты будешь еще в Саргохабаде, то будешь расстрелян без всякого
суда. Я имею право так поступить и клянусь, что так и будет! Шастри!
Ординарец вбежал в кабинет.
-- Этот человек уволен со службы. Вот приказ об этом. Проследи, чтобы он
убрался из гарнизона не позже, чем через четыре часа. И еще проследи, чтобы
он ни с кем, кроме своей семьи, не общался за это время. Он -- под арестом.
Абулшер поклонился и проговорил:
-- Как будет угодно Аллаху. Аллах велик!
Сопровождаемый ординарцем, он вышел.
Полковник долго не мог успокоиться. Перед ним вновь и вновь появлялась
картина -- голова мужчины-туземца припавшая, как будто к сулящему утоление
жажды источнику, к раскрытой розовевшей щели меж бедрами белой женщины.
Женщины, про которую ему так и не удалось ничего выведать. И которая, как он
считал, бросила тень на всех женщин Великобритании.
И опять он почувствовал себя утомленным и сильно постаревшим.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Выйдя из дома, Эвелин подтянула длинные шевровые голенища сапог,
предназначенных для верховой езды, и медленно пошла в сторону ворот.
Весь день она помогала матери, затеявшей менять обивку стен в гостиной,
и сейчас думала, как хорошо будет проскакать несколько миль.
Заметив, что лошади уже приведены, Эвелин ускорила шаги, но вдруг замерла на
месте. Не Абулшер, а кто-то другой держал под уздцы Вулкана и Дэзи. Холодок
тревоги пробежал по ее спине. Почему его нет? Что-то случилось?
Приблизившись к незнакомому ей индусу, она спросила:
-- А что, Абулшер заболел?
-- Нет, мисс-сахиб, он уехал.
-- Уехал?
-- Да, сегодня, мисс-сахиб. Часа три назад.
-- А когда он вернется?
-- Его здесь больше не будет, мисс-сахиб. Он уехал насовсем. Возвратился к
себе на родину.
Эвелин подумала, что сейчас, наверное, она первый раз в жизни упадет в
обморок. Машинально она взяла в руку поводья, вставила ногу в стремя, но
остановилась.
-- Вам плохо, мисс-сахиб?
Голос слуги вывел ее из оцепенения. Ничего не ответив, Эвелин вскочила
на коня и пустила его в галоп.
Индус, который должен был ее сопровождать, с удивлением глядел вслед
удаляющейся всаднице, соображая, что ему предпринять.
Лишь через полчаса ему удалось догнать ее.
* * *
За обедом Эвелин спросила отца, почему у нее новый грум.