было не принято. Но сейчас был необычный случай. Необычной была и эта
непонятно откуда взявшаяся белая женщина.
-- Если вы так хотите, мисс-сахиб...
Он помог ей сесть на круп лошади, легко поднялся в седло сам. Пришпорив коня,
он пустил его так, словно эти проклятые англичане уже гнались за ним.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Мужчины молились. Обратившись лицами в сторону Мекки, они стояли на коленях.
С закрытыми глазами произносили строки стихов Корана, которые полагается
читать при вечернем намазе. Одновременно все, как по команде, простирались
ниц.
Эвелин смотрела на молящихся с восхищением. Она никогда не видела, чтобы
кто-нибудь из европейцев обращался к Богу с таким самозабвением. Среди
склонившихся в земном поклоне был и Абулшер. Ей было непривычно видеть его за
этим занятием. Неужели это тот самый мужчина, сильные руки которого покоряли
ее тело, и ради которого она рассталась с прежней жизнью? Сейчас он был
кроток и умиротворен.
Она только что прибыла в этот горный кишлак, расположенный неподалеку от
Тхарджа, где глинобитный дом Абулшера, как и десятки других жилищ,
прилепились к подножию одного из отрогов Гиндукуша. Она сидела на склоне
невысокой горки, наслаждаясь отдыхом после длительного и утомительного пути.
Сперва она ехала с тем всадником, который помог покинуть место, где остался
лежать Фрэнсис с разбитой головой... Потом прошло несколько дней, Эвелин не
могла бы сказать, сколько именно. То пешком, то на запряженных буйволами
повозках, то на чьих-то лошадях добиралась она, пока не оказалась здесь и не
увидела Абулшера.
При виде ее он не очень удивился -- позже Эвелин узнала, что кто-то успел
предупредить его о том, что она скоро появится в кишлаке. Он поздоровался с
ней и попросил подождать, пока закончится вечерний намаз.
Молитва завершилась, мужчины поднялись с земли. К изумлению Эвелин, Абулшер
не подошел к ней, а направился к своему дому. Она в возмущении поднялась,
стряхнула пыль с юбки и решительным шагом, унаследованным от матери, пошла
туда же. Но когда до дома оставалось несколько метров, из него вышли две
закутанные в национальные одежды женщины и взяли Эвелин под руки. Они ввели
ее в дом, но не через ту дверь, в которую вошел Абулшер, а через другую, для
чего нужно было сначала войти во двор. Там женщины сняли свои покрывала. Лицо
одной из них -- старшей, которой было на вид лет тридцать -- показалась
Эвелин знакомой. А другая оказалась той самой девочкой-невестой, свадьбу
которой отпраздновали в Саргохабаде. Так значит, перед нею были обе его жены
-- прежняя и новая!
Старшая приложила руку ко лбу в знак приветствия.