другом в стремлении не отстать от парижской моды. Среди блестящих офицерских
мундиров попадались клетчатые юбки шотландцев, забавно выглядевшие над
волосатыми ногами...
На расставленных вдоль стен креслах восседали мамаши, не спускавшие глаз с
дочерей, вальсировавших с молодыми офицерами. Женатые офицеры не танцевали,
вместе со старшими командирами они собрались в противоположном от оркестра
конце зала. Смуглокожие слуги лавировали меж ними, ловко держа на вытянутой
руке поднос с фужерами. Однако, наибольшее удовольствие от бала получали,
казалось, те, кто был вне зала. Снаружи, у каждого окна толпились закутанные
в сари женщины, у многих на руках были дети. Завороженно наблюдали они за
непонятным поведением круживших парами белых людей, расширенные глаза с
изумлением вопрошали, как можно прилюдно предаваться столь интимному ритуалу.
Откинув голову назад, Эвелин танцевала с недавно прибывшим в Индию
лейтенантом. Ей нравился вальс, и она охотно отдавала себя во власть ритма
музыки и крепких рук партнера. Опьяняющий экстаз сделал тело воздушным,
невесомым, ни о чем не хотелось думать, а закрыть глаза и кружиться,
кружиться...
Внезапно Эвелин услышала голос своего отца. Да, это был он. Сейчас она и ее
кавалер были возле группы офицеров, в центре которой стояли полковник
Беллингэм и майор Грэнвилл.
-- Что будем делать с сипаем? Ему сегодня здорово досталось? -- спросил
Грэнвилл.
-- с Абулшером? Вообще-то он неплохой парень. Только, как все эти тхальцы,
слишком уж своевольный. Может заупрямиться и не выполнить приказ. Но выгонять
его не стоит. Он ведь настоящий кудесник по части лошадей. Они слушаются его,
как никого другого. Лучше всего было бы приставить его конюхом в дом к
кому-нибудь из старших офицеров. Может быть, к вам, Грэнвилл?
-- Нет, спасибо, у меня хороший конюх. Но я знаю, что ваша Эвелин часто ездит
верхом по окрестностям. Причем одна. А это небезопасно! Что если вам взять
Абулшера для Эвелин? Он стал бы, как раньше говорили, ее грумом.
-- Гм, пожалуй, это хорошая идея. Завтра же утром поговорю об этом с Фаригом.
Говорят, что на севере, у мусульман, принято относиться к женщинам с особым
почтением. Во всяком случае, собственных жен они так оберегают, что держат их
взаперти.
И оба рассмеялись.
Сердце Эвелин замерло, потом учащенно забилось. С эстрады неслись последние
аккорды очередного танца. Эвелин кивнула лейтенанту, извинилась и торопливо
направилась в сторону дамской туалетной комнаты. Но не вошла туда, а
устремилась к выходу. Привратник открыл ей дверь и Эвелин вышла в сад.
Попав из ярко освещенного зала в темноту, она остановилась. Наступившая ночь