— Теперь просто расслабься, — велела монахиня. — Скоро все кончится. Ребенок красавец.
Уж красавец так красавец, подумала Керис. Ей он показался отвратительным.
Появилось туловище, от пупка отходил толстый пульсирующий синий канат. Затем резко показались ноги и ступни. Юлия обеими руками взяла младенца — крошечный, головка немногим больше ее ладони. Но что-то оказалось не так. Ребенок не дышал. Монахиня поднесла его личико ко рту и дунула в малюсенькие ноздри. Младенец открыл ротик, вдохнул и закричал.
— Слава Богу, — вздохнула Старушка.
Она протерла лицо ребенка рукавом платья, осторожно прочистив уши, глаза, нос, губы. Затем прижала новорожденного к груди, закрыла глаза, и Керис увидела жизнь, исполненную самоотречения. Момент прошел, и монахиня положила ребенка на грудь Гвенде. Та глянула вниз.
— Мальчик или девочка?
Суконщица сообразила, что об этом никто пока не подумал. Юлия наклонилась и развела ребенку ножки.
— Мальчик.
Синий канат перестал пульсировать, съежился и побелел. Юлия взяла из ящика две короткие веревочки и перевязала пуповину в двух местах. Затем подхватила маленький острый нож и разрезала между перетяжками. Мэр приняла нож и передала из ящика крошечное одеяльце. Юлия, подняв ребенка, завернула его и одеяло и вернула Гвенде. Послушница нашла какие-то подушки и подложила их молодой матери под спину. Та спустила ворот рубахи и достала набухшую грудь. Младенец начал сосать и через минуту заснул.
Через какое-то время на пол скользнул бесформенный красный сгусток — послед. Кровь испачкала матрац. Юлия подняла сгусток и передала его Мэр, сказав:
— Сожги.
Затем монахиня осмотрела Гвенду и нахмурилась. Керис проследила за ее взглядом и поняла: кровотечение не прекратилось. Юлия протирала ноги роженицы, но красные струи тут же появлялись снова. Когда вернулась Мэр, Старушка распорядилась:
— Пожалуйста, позови мать Сесилию, скорее.
— Что-то не так? — спросил Вулфрик.
— Вообще-то кровь должна уже остановиться.
В комнате повисло напряжение. Юноша испугался. Ребенок заплакал, и Гвенда вновь дала ему грудь. Он немного пососал и уснул. Юлия смотрела на дверь. Наконец появилась аббатиса и, посмотрев на Гвенду, спросила:
— Послед вышел?
— Пару минут назад.
— Ребенку грудь давали?
— Сразу, как перерезали пуповину.
— Я за врачом.
Настоятельница быстро вышла и через несколько минут вернулась, держа в руках небольшой стеклянный сосуд с желтоватой жидкостью.
— Аббат Годвин прописал, — сообщила она.
Керис возмутилась:
— А осмотреть Гвенду аббат не хочет?
— Разумеется, нет, — отрезала Сесилия. — Он священник и монах. Как же он будет смотреть роженицу?