— Тебе, должно быть, не с руки гнать сюда телят, когда весенняя вспашка идет полным ходом, — улыбнулась настоятельница.
— Еще как не с руки.
Как и большинство пахарей, Гарри был широкоплеч, с мускулистыми руками. Чтобы править общинной упряжкой, в которую запряжено восемь быков, да с тяжелым плугом, вспарывающим влажную липкую землю, нужна особая сила и ловкость. Пахарь словно принес с собой здоровый свежий воздух.
— Может, будете выплачивать оброк? Сегодня это в порядке вещей.
— Да, так удобнее. — Староста по-крестьянски прищурился. — А какой?
— Обычно за годовалого теленка на рынке дают десять — двенадцать шиллингов, хотя в этом году цены упали.
— Здорово упали — почти в два раза. За три фунта можно купить двенадцать телят.
— Но в хороший год — за шесть.
Он усмехнулся, ему нравилось торговаться.
— Это ваши заботы.
— Но ты предпочел бы платить оброк.
— Если договоримся о размере.
— Например, восемь шиллингов.
— Но если телята будут по пяти, где нам брать остальные деньги?
— Короче, так. В будущем Аутенби будет отдавать монастырю либо пять фунтов, либо двенадцать телят — на ваш выбор.
Гарри поразмыслил, поискал ловушку и не нашел.
— Хорошо. Заключаем сделку?
— И каким же образом?
К ее изумлению, пахарь грубыми руками взял ее за худенькие плечи и поцеловал. Если бы это сделал брат Сайм, она бы отпрянула, но Гарри другое дело — возможно, ее даже щекотала его мускулистая мужественность. Так или иначе, монахиня позволила себя поцеловать, обнять и даже протянула губы к его бороде. Пахарь крепко прижал ее, и Керис поняла, что он с удовольствием взял бы ее прямо здесь, на новых плитках отхожего места. Эта мысль привела ее в чувство. Аббатиса оттолкнула старосту:
— Прекрати! Что ты себе позволяешь?
Тот не смутился:
— Целую тебя, моя дорогая.
Керис поняла, что попалась. Никаких сомнений, слухи про нее и Мерфина проделали долгий путь: они стали, наверно, самыми известными жителями Кингсбриджа. Всей правды Гарри, конечно, знать не мог, но что-то слышал и осмелел. Такие вещи могут подорвать ее авторитет. Нужно немедленно остановить наглеца.
— Никогда ничего подобного больше не делай, — как можно строже отчеканила она.
— Но тебе, кажется, понравилось.
— Тем страшнее твой грех — искушаешь слабую женщину.
— Но ты мне нравишься.
Настоятельница поняла, что это правда, и догадалась почему. Она пришла к нему в деревню, наладила работу, убедила крестьян в своей правоте, разглядела его возможности и поставила над остальными. Гарри должен почитать аббатису богиней. Ничего удивительного, что он увлекся. Но лучше бы остыл как можно скорее.