— Нет. — Канон придвинулся к Мерфину. — Вероятно, он неформально известит Филемона сегодня вечером после ужина, а завтра на заседании капитула сообщит братии.
— Значит, у нас есть время до конца дня?
— Для чего?
— Чтобы изменить его мнение.
— Не получится.
— Я попытаюсь.
— Не получится.
— Не забудьте, я теряю все.
Зодчий не мог есть и лишь ковырял в тарелке, с нетерпением дожидаясь, пока архиепископ встанет из-за стола, затем подсел к Грегори:
— Если вы готовы прогуляться со мной до собора, я бы поделился с вами тем, что — надеюсь, не ошибаюсь — живо вас интересует.
Лонгфелло кивнул. Они прошли в собор, где Мерфин мог не опасаться, что их подслушают. Архитектор глубоко вздохнул. Его замысел очень опасен. Переубедить короля. Если не выйдет, могут обвинить в измене и казнить.
— Долгое время ходили слухи, что где-то в Кингсбридже существует некий документ, который король желал бы уничтожить.
Не изменившись в лице, законник ответил:
— Продолжайте.
Иными словами, лондонец подтвердил слова Мостника.
— Это письмо находилось у недавно умершего рыцаря.
— Умершего! — изумленно воскликнул Грегори.
— Вам, очевидно, известно, о чем я говорю.
Лонгфелло ответил как истинный законник:
— Предположим — просто, дабы продолжить разговор, — что известно.
— Шут его знает, что там в нем, но я хотел бы оказать службу королю, передав это письмо.
Он прекрасно знал, что в этом письме, но из осторожности, как и Грегори, предпочел сделать вид, будто понятия не имеет.
— Король будет признателен.
— В какой степени?
— Вы о чем?
— О епископе, который милее людям Кингсбриджа, чем Филемон.
Лонгфелло жестко посмотрел на собеседника:
— Вы пытаетесь шантажировать короля Англии?
В этом-то и опасность.
— Мы, жители Кингсбриджа, торговцы и ремесленники. — Мерфин старался говорить спокойно и убедительно. — Покупаем, продаем, заключаем сделки. Я просто пытаюсь заключить с вами сделку. Хочу кое-что продать и предлагаю свою цену. Это не шантаж, не принуждение. Я ничем не угрожаю. Не хотите приобрести мой товар, говорить не о чем.
Дошли до алтаря. Грегори посмотрел на высившееся распятие. Мерфин точно знал, о чем он думает. Законник размышлял, что лучше: арестовать олдермена, доставить в Лондон и пытать до тех пор, пока он не выдаст местонахождение документа, или поступить проще и удобнее королю и назначить епископом Кингсбриджа другого человека. Воцарилось долгое молчание. В соборе было холодно, и мастер поплотнее закутался в плащ. Наконец Лонгфелло спросил:
— Где письмо?
— Недалеко. Я отведу.
— Хорошо.
— А наша сделка?
— Если мы говорим об одном и том же документе, даю слово чести.