Маньон кивнул.
— Вечно с тобой что-то случается, Криппен, — сказал он. — Никогда не встречал подобного. Такое чувство, будто у тебя каждую неделю новый порез или синяк. Тебе нужно хорошо смотреть по сторонам. На что уж я слепой, а, наверно, меньше натыкаюсь на всякие углы.
Этель оглянулась, когда они шагали мимо нее к выходу, и вежливо пожелала хозяину всего доброго. После того как Хоули вернулся, она ничего не сказала и даже не взглянула на него: Хоули задумался, не обидел ли ее чем-нибудь. С самого утра девушка молчала, отвечая, конечно, на его вопросы, однако не заводя разговор сама. Хоули мучительно старался вспомнить, чем мог ее расстроить, но на ум ничего не приходило. С той злополучной годовщины свадьбы прошло уже больше месяца, и отношения между ними оставались натянутыми. Они так сильно привязались друг к другу, что им стало трудно общаться просто как друзьям. Если б он только не был женат на Коре, то, наверное, мог бы признаться Этель в своих чувствах — чувствах, которые, по его убеждению, были взаимными. Но Хоули состоял в браке, они оба об этом знали, и не хотел оскорбить ее каким-нибудь непристойным предложением при нынешнем положении вещей.
Он дождался конца рабочего дня, когда магазин опустел, а дверь заперли, и лишь после этого вновь попытался завести с ней разговор.
— Понедельник — день тяжелый, — начал он с поговорки. — Возможно, эта неделя будет тяжелее, чем прошлая. — Хоули взглянул на Этель, но та просто кивнула, промолчав. Он вздохнул: — Этель?
Она обернулась:
— Да, Хоули?
— Я говорю, возможно, эта неделя будет…
— Да, я слышала. Извините, задумалась. Да, возможно, так оно и будет.
— Вы на что-то сердитесь?
— Что?
— Этель, вы сердитесь. Сегодня вы и парой слов со мной не обмолвились. Что случилось? Я что-нибудь не так сделал? Что-то сказал?
Она отделалась смехом:
— Разумеется, нет, не говорите глупостей. Что бы вы могли такого сделать?
— Не знаю — потому и спрашиваю.
— Пустое, Хоули. Не обращайте внимания. Просто у меня много хлопот.
Он кивнул и отстал, но в конце концов не вынес молчания, обошел прилавок и встал перед ней.
— Скажите мне, — произнес он. — В чем дело?
— Хоули, я…
— Этель, я считаю нас друзьями. Если вас что-нибудь беспокоит или расстраивает, вы должны мне в этом признаться, или я обижусь. Возможно, вы хотите поговорить о каких-нибудь неприятностях в своей семейной жизни?
— Меня волнует не моя семейная жизнь, — наконец сказала она, не в силах на него взглянуть.
— Не ваша? — смущенно спросил он. — Тогда чья же?
— А вы как думаете? Ваша, Хоули. Меня беспокоите