Он рассмеялся.
— Я? — удивленно произнес. — Но почему, скажите на милость? Почему вы должны обо мне беспокоиться?
Она задумалась и потупила взгляд, на минуту закрыв глаза, а затем посмотрела ему прямо в лицо.
— Хоули, минуту назад вы сказали, что считаете нас друзьями.
— Да, считаю.
— И я, конечно, тоже. И вы сказали, если есть какая-то неприятность, я должна вам о ней рассказать. Так вот, я чувствую то же самое по отношению к вам. — Он уставился на нее, не понимая, к чему она клонит. — Хоули, — наконец сказала она. — Что у вас с лицом?
Сердце у него екнуло, и он отвел взгляд, закусив губу. Ему не хотелось говорить на эту тему.
— С лицом? — переспросил он. — Ну и что с ним не так?
— Я говорю о вашем глазе, Хоули. Нет, не отходите от меня, — сказала она, взяв его за руку. — Я хочу, чтобы вы рассказали. У вас над глазом глубокая рана. Наверно, ужасно больно. Удивляюсь, что вам не пришлось накладывать швы.
— Я врач, Этель.
— Как это случилось?
— Смех и грех. Проснулся ночью и…
— Нет, — твердо сказала Этель, — я уже слышала, как вы говорили это мистеру Маньону, но извините, просто не в силах в это поверить. Человек, конечно, может стукнуться о дверь один раз в жизни, но с вами это случается слишком часто. Вы постоянно приходите на работу в синяках и ссадинах. Говорите, что стукнулись о дверь или упали с лестницы. Открывали бутылку вина, и пробка угодила вам в глаз. Вас сбил экипаж, и вы так сильно ушиблись, что теперь еле ходите. Одно из двух: либо вы самый невезучий человек в Англии, либо за всем этим стоит что-то другое. И я хочу об этом знать. Я не мистер Маньон — мне нужна правда.
Хоули облизнул губы. Он видел в ее глазах заботу и за это ее любил.
— Право же, — наконец сказал он. — У вас разыгралась фантазия. Просто я неуклюжий.
— Это она, да? — произнесла Этель, решившись высказать свои мысли вслух. — Это делает она.
— Она? Кто?
— Ваша жена, Хоули. Эта мегера, на которой вы женаты.
— Этель, я…
— Извините, Хоули. Мне очень не хочется говорить подобные вещи или употреблять такие слова, но других, увы, нет. Я видела, как она с вами обращается. Слышала, как она с вами говорит. И я не верю, что на этом все и заканчивается. Она бьет вас, да? Обходится с вами как с уличным псом, а вы безропотно все сносите.
— Этель, это не так. Она расстраивается, она…
— Расстраивается? — закричала она, расстроившись сама. — Уверена, что расстраиваетесь как раз вы, но ведь вы же не избиваете ее до полусмерти?
— Конечно нет. Я никогда и пальцем не притрагиваюсь к Коре.
— Это потому что вы — джентльмен.