В самом крайнем случае еще не поздно будет разорвать помолвку. Большого скандала по этому поводу ожидать не следует, потому что свадьба — по их с Фредом обоюдному желанию — намечена не слишком пышная и гостей они пригласили совсем немного.
На этом особенно настаивал Фред. Он аргументировал свои доводы тем, что неловко устраивать большой торжественный прием, когда еще не прошло и года со дня смерти Аннетт. Луси также припомнила слова Фреда о том, что шикарная свадьба — это пустая трата денег, которые лучше использовать на какое-нибудь полезное дело. Например, купить новое оборудование для нескольких прачечных.
Вообще, Луси только сейчас обратила внимание на то, что финансовые соображения часто фигурировали в доводах Фреда. Когда ей позвонили из находившейся в Глазго детской больницы, чтобы выяснить, сможет ли она прибыть для прямого переливания крови, Фреда прежде всего обеспокоил вопрос, в какую сумму выльется стоимость этой поездки и кто будет платить. Он возвращался к этой теме вновь и вновь, пока из Глазго не пришло письмо, содержавшее сведения о том, что в финансовом смысле Луси не понесет никаких убытков.
Однако Фред по-прежнему продолжал выказывать недовольство. И тут проявилось присущее Луси упрямство. Она рассудила так, что возникшая проблема не имеет никакого отношения к Фреду или к их чувствам. Это личное дело Луси, и она перестала бы уважать себя, если бы отказала в помощи больному ребенку. Более того, она сама готова была оплатить поездку. Разве можно рассуждать по-другому, если речь идет о жизни мальчика, который к тому же является сиротой и находится под опекой своего дяди. Правда, тот носит титул графа и, судя по всему, богат, как Крёз.
Этот человек выслал Луси билет первого класса туда и обратно, присовокупив к этому письменные заверения в том, что все ее дорожные издержки он также примет на свой счет. Еще он написал о том, как безмерно рад, что Луси согласилась стать донором для его племянника, и сообщил, что его благодарность не имеет границ.
Вспомнив о письме, Луси невольно улыбнулась, потому что оно было выдержано в сугубо официальном духе с элементами столь непривычной для американцев высокопарности. Очевидно, лорд Маккинли аристократ до мозга костей, но, несмотря на это, у Луси создалось впечатление, что он очень милый человек...
— А, ты улыбаешься! — заметил Фред, поочередно целуя ямочки на ее щеках. — Значит, я прощен?
Луси не решилась что-либо ответить из опасения, что голос может выдать ее истинное состояние. Она поспешила вывернуться из объятий жениха и занялась замком на чемодане. Заговорила она лишь спустя несколько минут.