Он хотел было уйти из гаража, но вернулся, поднял велосипед и поставил на место, попутно проверив, не поломал ли что-нибудь. И почему он не терпит беспорядка, не может выплеснуть из себя злость, накопившуюся в груди, не в силах ругаться, крушить все, что попадет под руку? Ответ ему был известен: потому что предпочитает сохранять иллюзию, будто каждая вещь находится на своем месте, даже если на самом деле это не так.
Погасив свет, он поднялся наверх.
Аличе сидела за столом в кухне и пила чай. Перед ней стоял только флакон с заменителем сахара. Она подняла глаза и смерила Фабио взглядом.
— Почему не разбудил меня?
Фабио пожал плечами, открыл кран и пустил сильную струю.
— Ты так крепко спала, — ответил он и, капнув средством для мытья посуды, стал тщательно смывать с рук черную жирную грязь.
— Теперь я не успею приготовить обед, — сказала она.
— Ничего, можем и без обеда обойтись.
— Что это еще за новости? — удивилась Аличе.
Он сильнее потер руки:
— Просто я подумал… — и не договорил.
— Новая мысль?
— Да, ты права. Дерьмовая мысль, — сквозь зубы ответил Фабио и поспешно вышел из кухни.
Вскоре Аличе услышала шум душа. Поставив чашку в раковину, она вернулась в спальню, чтобы одеться.
На кровати, на стороне Фабио, простыни были скомканы, подушка сложена пополам, а одеяло сдвинуто в ноги. Как всегда по утрам, немного пахло потом, и Аличе распахнула окно, чтобы проветрить комнату.
Мебель, у которой ночью, казалось, есть душа, теперь выглядела обычно.
Аличе привела постель в порядок: натянула простыни, заткнув углы под матрас, завернула край одеяла до половины подушки, как учила ее Соль, и только после этого оделась. Из ванной донеслось жужжание электробритвы Фабио, навевая сонливость.
Она подошла к окну и задумалась: чем закончится эта их ночная ссора? Обычно Фабио выходил из ванной еще без майки, обнимал ее за плечи, утыкался в волосы и постепенно успокаивался. Она попыталась представить какой-то другой вариант и не смогла. Стояла и смотрела, как колышутся шторы от сквозняка. Внезапно она ощутила беспомощность — нечто похожее на то состояние, которое привело ее в расщелину на горе, а потом в комнату Маттиа. Примерно то же она испытывала всякий раз перед нетронутой кроватью матери. Пальцы нащупали острую бедренную косточку, прошлись по ее краю, поднялись выше, к тому месту, где была татуировка. «Груз последствий…» — со вздохом подумала она.
Когда жужжание бритвы прекратилось, Аличе покачала головой и вернулась в кухню, заставляя себя сосредоточиться на мысли о предстоящем обеде. Мелко нарезала лук, сняла резинку с пучка шпината, вымыла его под струей холодной воды и положила на разделочную доску, поставила на огонь кастрюлю с водой. Всему этому ее научил Фабио. Она привыкла относиться к продуктам со спасительным для нее равнодушием, заученно повторяя простые действия, конечный результат которых не имел к ней никакого отношения.