«Нужно сделать что-то рациональное», — подумал он.
Фраффин через силу поднялся и направился через комнату к стальным изгибам репродуктора пантовива. Неуклюже плюхнувшись в мягкое управляющее кресло, направил сенсоры на поверхность планеты. Спутниковые реле замкнулись на датчиках сложного механизма. Фраффин отыскал дневное полушарие и стал наблюдать за деятельностью своих созданий, пытаясь найти что-то такое, что заставило бы забыть внезапное знание.
По экрану проплывала земля, точно желто-зеленая шахматная доска, тронутая там и сям шоколадно-коричневыми пятнами. Скоростные шоссе… дороги… сверкающая амеба большого города — он вгляделся в улицы, и неожиданно экран высветил небольшую толпу маленьких фигурок, сгрудившихся, точно куклы, на перекрестке. Они смотрели на уличного артиста, крошечного остролицего гиганта в мятом сером костюме и засаленной шляпе. Туземцы стояли, скрывая волнение, около шаткого лотка с прозрачным куполом.
— Блохи! — воскликнул артист, и в голосе слышалась непререкаемость врожденной самоуверенности. — Да, вот кто это — блохи. Но благодаря древнему сокровенному методу дрессировки я заставляю их проделывать для вас фантастические кульбиты и поразительные трюки. Посмотрите, как отплясывает эта милашка. А вот эта блоха тащит колесницу. А эта малютка прыгает через барьеры! Они будут бороться, бегать наперегонки и резвиться для вас! Подходите поближе. Всего одна лира, чтобы взглянуть сквозь увеличительные очки и увидеть эти чудеса!
«Интересно, знают ли эти блохи, что принадлежат кому-то?» — подумал Фраффин.
Для доктора Андроклеса Турлоу все началось с оглушительного телефонного звонка в середине ночи.
Неуклюже нащупывая телефон, Турлоу уронил трубку на пол. Минуту он пытался отыскать ее ощупью, не проснувшись до конца. Разум цеплялся за обрывки сна, где он вновь переживал яркие моменты как раз перед взрывом в Лоуренсовской Радиационной лаборатории, который повредил его глаза. Это был знакомый сон, он начал терзать его вскоре после того несчастного случая трехмесячной давности, но Турлоу чувствовал, что теперь сон наполнился новой сущностью, которую надо было бы профессионально исследовать.
«Психолог, исцелися сам», — подумал он.
Трубка издала дребезжащий звук, который помог, наконец, отыскать ее. Доктор прижал трубку к уху.
— Слушаю. — Горло пересохло, и голос был хриплым.
— Энди?
Он прочистил горло.
— Да?
— Это Клинт Моссмэн.
Турлоу сел, свесив ноги с кровати. Коврик захолодил босые ступни. Светящийся циферблат будильника показывал два часа восемнадцать минут пополуночи. Время и тот факт, что Моссмэн был заместителем главного окружного шерифа, означали, что произошло экстраординарное. Доктор Турлоу понадобился Моссмэну в качестве судебного психолога.