Мрозек молчал.
— Почему вы не доложили мне, когда вернулись?
— Вы еще изволили отдыхать. Я вернулся очень рано.
Штауфер взял в рот сигарету и со злобой вновь выплюнул ее.
— Кто ее допрашивал?
— Я, потом Грейвиц.
— Ну?
— Она ответила, что ничего не скажет.
Наступила пауза.
— Кто был переводчиком? — спросил Штауфер, приходя мало-помалу в себя, и, взяв третью сигарету, чиркнул наконец зажигалкой.
— Никто.
— Как никто?
— Она хорошо владеет немецким, и переводчик не потребовался.
Штауфер встал и театрально схватился рукой за лоб.
— Подумать только!… Подумать только, какое счастье давалось в руки! — неожиданно тихо промолвил он. — Где она сидит?
— Здесь! Дано приказание подготовить одиночную камеру в тюрьме.
— Сфотографировали?
— Так точно.
— Оттиски сняли?
— Так точно.
Штауфер наконец уселся поудобнее, как-то обмяк и погрузился в грустные размышления, совершенно забыв о подчиненном.
Провал!… Провал, какого еще свет не видел! Узнали о появлении важного агента, обсудили все, спланировали, расставили силы и… провалились! Стыд! Стыд и позор! Конечно, она ничего не скажет. Скорее умрет, чем скажет. О, русские знают, кому можно и кому нельзя доверять серьезные дела! Этого у них не отнимешь. Они не дураки. Хм!… Да разве может повториться подобный случай? Выследить и прихлопнуть всю эту русскую банду разом! Да еще получить в руки крупную птицу, может быть, из самой Москвы! Нет, и думать нечего. Так может случиться только раз. И этот великий шанс он, Штауфер, потерял! Потерял по вине этого недоноска! Теперь хоть пальцы грызи, но ничего не получится. И не стоит попусту тратить силы и нервы… Хотя… впрочем…
Какая-то искорка надежды мелькнула в мозгу Штауфера. Он взглянул отсутствующим взглядом на молодого гестаповца.
— Вы поняли теперь, что натворили? — спросил Штауфер.
— Так точно!
— Поздно! Здесь вам нечего делать. Сдавайте дела, получайте документы и отправляйтесь на фронт, к черту!… Там вам вылечат нервы! Это лучшее, что я могу вам предложить, и то не ради вас, а ради вашего отца, которого я уважаю, но который, к сожалению, передал вам очень мало своего ума. И зарубите себе на носу, что ни разведчик, ни контрразведчик из вас никогда не получится. Для этого дела философы не годятся. И не воображайте, что вы человек. Вы только получеловек и полунемец. Идите! — Штауфер махнул рукой, будто отшвырнул что-то.
Подчиненный вытянулся, козырнул и вышел вон, прикидывая в уме, что отделался сравнительно легко.
Штауфер посидел немного в раздумье, затем снял трубку и набрал номер.
— Это я!… Добрый день! Пренеприятная история. Уже слышали? Да, но что толку? Конечно, молчит и не собирается говорить. И подумайте, она отказалась от услуг переводчика! Да! Прекрасно владеет нашим. А вы знаете, что у нее отобрали? Нет? Так вот послушайте, — Штауфер взял со стола протокол и начал перечислять. — Портативная радиостанция и комплект портативных батарей к ней, пистолет, кодированная и разбитая на километры карта Гореловского района, компас, ракетница, комплект военного обмундирования и всякая мелочь. И знаете что? Я готов усомниться, что она партизанка. Да, да. Скорее, это делегат с той стороны, а партизанский отряд использован как перевалочная база. Ей нужны были связи, а поэтому ее поначалу бросили к партизанам. Что? Красива? Вы видели? Даже очень? Хм… Значит, снимки готовы?