– Отлично. Больше не будем об этом говорить.
Тринити помог Виктории сесть на лошадь, а затем сам вскочил в седло. Она несколько раз оборачивалась, пока Бак не скрылся из виду.
– Зачем ты подрался с ним? – осведомилась Виктория, после того как они некоторое время ехали молча.
– Он не оставил мне выбора.
– Но тебе не нужно было так сильно его калечить.
– Может, ты забыла, как он напал на меня сзади два дня назад?
– Он просто был зол, – промолвила Виктория. – Он думал, что ты отнимаешь меня у него.
– Не важно, что он думал, – едко заметил Тринити. – Пуля убивает независимо от того, почему ее выпустили.
– Я это знаю.
– Тогда и веди себя соответственно. Ты винишь меня, потому что я победил. А если бы он меня застрелил, ты тоже считала бы меня виноватым?
– Теперь ты такой же невыносимый, как Бак.
– По правде говоря, многие считают, что у меня сдержанный характер. Я просто не привык, чтобы меня обзывали, когда я всего лишь пытаюсь себя защитить.
– Я не виню тебя за то, что ты стал защищаться.
– А мне показалось, что ты именно на это намекаешь.
– Наверное, я сама чувствую себя виноватой. Бак подрался с тобой из-за меня.
– Не стоит. Что бы ты ни сказала, Бака это не смогло бы переубедить. Я какое-то время слушал ваш спор перед тем, как подъехать.
Виктория повернула голову к Тринити:
– Ты хочешь сказать, что подслушивал?
– Нет нужды подслушивать, когда два человека орут друг на друга посреди горной тропы. Кроме того, прежде чем вмешаться, я хотел удостовериться, что у вас с ним не личный разговор.
– Он был личным. – Знаю.
– Тогда почему же ты вмешался?
– Он стал грубо наседать на тебя.
– Это было не твое дело.
– Может, и нет, но я чувствовал, что частично отвечаю за это.
– Почему все настроены брать на себя ответственность за то, что я делаю?
– Я подумал, что, возможно, виной этому стали какие-то мои слова. Ты вроде была готова выйти за него замуж, когда я приехал.
Виктория тяжело вздохнула.
– Знаешь, бывают моменты, когда я думаю, что, может быть, тебе действительно лучше было здесь не останавливаться.
Тринити позволил Виктории высказать все, о чем она передумала в эти дни. Она настолько увлеклась своими рассуждениями, что не замечала, как они все дальше отъезжали от ранчо.
Не замечала она также, что чем дальше они отъезжали, тем напряженнее становился Тринити.
Она говорила почти два часа, когда, спохватившись, резко натянула поводья.
– Где мы? – спросила она. – Я не узнаю ничего вокруг.
– Мы все еще на земле твоего дяди, – успокоил ее Тринити. – Это одна из троп. Похоже, по ней редко ездят.
– Мне лучше повернуть назад, – сказала Виктория. – Понадобится, наверное, несколько часов, чтобы вернуться на ранчо.