Ужасные мысли вертелись в голове Лонерина, а желудок скручивал приступ дикой тошноты, которую Лонерин почти не мог побороть.
«Моя мать. Она сделала это для меня. На ее теле тоже была рана, на груди. Кровь моей матери. У подножия этой статуи».
Он обессилел, завыл, обхватив голову руками. Его вопль смешался с шумом толпы.
Лонерин широко открыл глаза от ужаса. Ему хотелось сбежать, но он был пригвожден к месту этим зрелищем.
Еще один крик толпы, и Лонерин пришел в себя.
«Прочь, прочь отсюда!»
В ужасе он сбежал, не думая, куда направляется. Все коридоры, по которым он бежал, казались абсолютно одинаковыми. Его преследовали глухой шум толпы, запах крови — крови этого человека. Лонерин пробежал еще два глухих коридора, растерялся, почувствовал, что умирает.
Лонерин прислонился к стене. Он был взволнован, воспоминания не давали ему покоя, но он должен прийти в себя.
Он не знал, как оказался тут. Он просто шел вместе со своими друзьями, и все.
— Это страшное место, оно внушает страх, здесь недалеко храм, — сказал один из них. И он решился пойти, чтобы увидеть, насколько он силен, чтобы убедить себя, что ничего не боится.
Лонерин шел впереди всех. Другие смотрели на него, как на слабого. Он переболел тропической лихорадкой, его мать исчезла. С тех пор с ним всегда обращались осторожно. А ему этого не хотелось.
Так, идя впереди всех, он и сам не знал, как оказался тут. Он шел. Знал только, что теперь его ноги уверенно и твердо ступают по земле.
— Мы пришли? — спросил один из них дрожащим голосом.
Никто не ответил, потому что все знали — это храм. То самое страшное место.
Здесь было множество костей, торчавших из земли. От запаха гниения перехватывало дыхание.
— Мне тут не нравится, — сказал кто-то.
Лонерин почувствовал, что должен идти вперед. Другого выхода нет. Он продолжал смотреть на кости, белевшие среди черноты ночи.
Он взобрался на холм и еле сдержал крик. Костей больше не было. Тут лежали настоящие мертвецы, трупы. И потом — этот труп. Черная льняная туника, покрытая кровью, волосы, разметавшиеся по земле, огромная рана, искаженное, белое лицо. Она.
Он кричал, кричал, кричал, пока не сорвал голос.
Через несколько дней, когда он снова смог говорить, ему объяснили, перед ее могилой: «Тот, кто хочет чего-нибудь просить у Черного Бога, идет в храм и отдает свою жизнь. Он получает то, о чем мечтает. Так и поступила твоя мать».
Лонерин встряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Он попытался изгнать из памяти образ своей матери в общей могиле и успокоиться. Он покрылся холодным потом, дрожал как лист, сердце бешено билось в груди. Он чувствовал, что может убить. Если бы он сейчас встретил хоть одного убийцу, то убил бы его своими руками, не задумываясь о своей миссии.