Она была единственной надеждой на счастье, на спокойствие, которых в его жизни никогда не было. Он провел руками по мешочку с волосами девушки, висевшему под его туникой. Проблеск надежды зажегся в его сердце.
Дни тянулись медленно и страшно, как и их путешествие. Рассвет поднимался над неровной каменистой пустыней, а закат опускался над тем же пейзажем, их дорога пролегала по безлюдной пустыне, и каждый последующий день напоминал предыдущий. Лошади совсем выбились из сил, их седоки тоже устали. Единственным признаком течения времени было постепенное изменение состояния Дубэ. Лонерин видел, как выражение ее лица менялось час за часом, как ее кожа покрывалась испариной, как ее брови хмурились оттого, что она силилась контролировать себя.
Но Лонерин думал и о том, что ждало его, о Совете, о том, как он расскажет о сообщении Дубэ. Дохор всегда был нависшей над ними опасностью, это знали все. Но он все же был человек, с которым хоть как-то можно было бороться. Но Астер — нет. Астер был призраком, порожденным прошлым. Астера нельзя было остановить. Как с ним справиться? А если Иешоль уже вызвал его призрак? Если их путешествие было безнадежным с самого начала?
— Ты чем-то озабочен?
Дубэ мало говорила, произнести что-то стоило ей огромных усилий. Лонерин понимал это и старался как можно реже к ней обращаться. Однако иногда они все же разговаривали. Это молчаливое и одинокое путешествие сближало их.
— Да.
— И я тоже, — сказала Дубэ с полуулыбкой.
— Извини, я понимаю, что у тебя совсем другие проблемы…
— Астер и меня тоже пугает, — перебила она Лонерина.
— Тиранно пугает даже таких, как я.
Вот то, о чем Лонерин все эти дни не задумывался. Дубэ была убийцей, наемным убийцей. Трудно было поверить в это, глядя на ее детское лицо и тело молодой, созревающей женщины.
— Ты давно выполняешь эту работу?
— Я начала обучаться в восемь лет. Но на самом деле, перед тем как вступить в Гильдию, я никогда не использовала на практике то, чему меня обучили. Я была скорее воровкой.
Он тоже начал заниматься магией в восемь лет. Сразу же после смерти матери. Он не смог найти другого пути, чтобы выжить. Вначале была только ненависть и обещание страшной мести в будущем. Потом появился Фольвар.
— А как ты училась быть убийцей? — Он боялся показаться навязчивым.
— Я убила, когда была маленькой девочкой. Случайно я убила своего товарища по играм. Гильдия называет таких, как я, дитя смерти.
В другой ситуации Лонерин, наверное, оцепенел бы от таких откровений. Но не теперь. Теперь такого рода вещи не приводили его в ужас. Ему показалась необычной та легкость, с которой, несмотря на боль из-за заклятия, Дубэ рассказала ему вкратце свою историю. Рассказав, она обернулась к нему с вымученной, страдальческой улыбкой.