Тайна гибели Бориса и Глеба (Боровков) - страница 28

Нельзя не обратить внимания на тот факт, что некоторые статьи ПВЛ за годы правления Ярослава посвящены главным образом сражениям, в которых участвовал князь. Эти «батальныесюжеты» смоделированы по одному «шаблону», что особенно заметно, например, при сопоставлении Любечской битвы 1016 г. и сражения на Буге в 1018 г. Поэтому у некоторых исследователей создается впечатление, что «история правления Ярослава была скорее военной, чем церковной. Это тем более удивительно, что образованные русские люди того времени были исключительно клириками». Вместе с тем «Летописец Ярослава отличался большой свободой суждений», — отмечает автор этой гипотезы Н. И. Милютенко, относя на его счет панегирики Мстиславу Тмутороканскому^>{92}.

Автором этих панегириков со времени А. А. Шахматова считался печерский монах (впоследствии игумен Печерского монастыря) Никон, причастность которого к летописанию была установлена следующим образом. Обратив внимание на то, что с 1060-х гг. в центре внимания ПВЛ находились то события в Киеве, то события в Тмуторокани (с указанием календарных дат), исследователь высказал предположение, что эти сведения могли принадлежать Никону, который, согласно «Житию Феодосия Печерского», был вынужден бежать из Киева в Тмуторокань, спасаясь от преследований князя Изяслава, откуда вернулся перед киевским восстанием 1068 г. Поскольку «Житие Феодосия» приписывало ему книжные занятия, это дало Шахматову основание утверждать, что Никон не только продолжил Древнейший свод, но подверг его радикальной переработке, внеся целый ряд новых сюжетов и разбив летописный текст по годам^>{93}. Гипотеза о летописце Никоне, ставшая одной из ключевых в шахматовской концепции Начального летописания, получила распространение среди исследователей, хотя некоторые из них подвергают ее сомнению^>{94}.

По нашим представлениям, летописная работа на Руси в XI в. не ограничивалась каким-то одним княжеским или монастырским скрипторием. Не исключено, что высокий уровень развития древнерусской мысли, свидетельством которого может служить, например, «Слово о Законе и Благодати», способствовал не только возникновению княжеской летописной традиции при Ярославе и ее расширению при его сыновьях, но и формированию независимого летописания, причем не только в Печерском монастыре, который, по мнению некоторых исследователей, вряд ли мог сразу монополизировать летописную работу в Киеве^>{95}. Обращение к летописным данным о событиях последней четверти XI в. действительно заставляет предполагать существование противоборствующих идейно-политических тенденций, которые, очевидно, пройдя несколько этапов, нашли свое отражение в ПВЛ. Их выявление требует специального исследования, поэтому в этой книге мы ограничимся лишь сопоставлением повести «Об убиении Борисове» с летописной традицией, которую относят к эпохе Ярослава.