. Можно думать, что древнейшая редакция вышегородских записок могла послужить источником для повести «Об убиении Борисове», а позднейшая была использована в «Сказании о чудесах» Бориса и Глеба и «Чтении» Нестора.
При чтении ПВЛ нельзя не заметить, что текст, распределенный по летописным статьям 1014–1016 гг., представляет единый, логически связанный сюжет (за исключением повторов в начале каждой статьи, сообщений об известии Преде лавы и о сборах Ярослава в поход, где уже отразилось позднейшее влияние Борисоглебского культа и, в частности, приведены баснословные цифры о размерах его войска). Лейтмотивом летописного повествования является противостояние Ярослава и Святополка, в то время как повесть «Об убиении Борисове», помещенная в середине статьи 1015 г., существенно отличается от него по своему характеру (что отметил еще С. М. Соловьев, после которого она рассматривалась некоторыми исследователями как вставное произведение)>{104}. В качестве иллюстрации, подтверждающей эту гипотезу, приведем летописный рассказ 1014–1016 гг. (за исключением «Похвалы Владимиру» как «новому Константину», рассмотренной ниже, а также повести «Об убиении», полный текст которой помещен в приложении).
«В год 6522 (1014). Когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года до года, а тысячу раздавал в Новгороде дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Владимир: „Расчищайте пути и мостите мосты“, ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся.
В год 6523 (1015). Когда Владимир собрался идти против Ярослава, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего; но Бог не дал дьяволу радости. Когда Владимир разболелся, был у него в это время Борис. Между тем печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви Святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем — бояре как по заступнике страны, бедные же как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем <…>.
Святополк же окаянный стал княжить в Киеве. Созвав людей, стал он им давать кому плащи, а другим деньгами, и роздал много богатства. Когда Ярослав не знал еще об отцовской смерти, было у него множество варягов, и творили они насилие новгородцам и женам их. Новгородцы восстали и перебили варягов во дворе Поромоньем. И разгневался Ярослав, и пошел в село Ракомо, сел там во дворе. И послал к новгородцам сказать: „Мне уже тех не воскресить“. И призвал к себе лучших мужей, которые перебили варягов, и, обманув их, перебил. В ту же ночь пришла ему весть из Киева от сестры его Пред с лавы: „Отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убил Бориса, а на Глеба послал, берегись его очень“. Услышав это, печален был Ярослав и об отце, и о братьях, и о дружине.