Но он продолжал петь, и арфа Амаргена стонала под его рукой.
Пять песен спел я — песню битвы и песню смерти, песню хитрости и песню славы. Я спел песню королевы. Эта — последняя.
И тогда он поднял арфу и ударил о колено, и она всхлипнула в последний раз, точно прощая его.
— Я больше не буду петь! — крикнул он. — Я не буду петь битву! Это последняя моя песня!
— Ааааа! — кричали кэлпи, лица их с раскрытыми ртами казались странно одинаковыми, и ему стало страшно.
— Я сделал что-то не то? — спросил он себя.
Ингкел один из всей толпы не кричал, но в глазах его стояли слезы.
— Это была замечательная песня, Фома, — сказал он. — Я сомневался в тебе. Прости. Ты лучший бард, что у нас был.
— Я спел песню мира, — вздохнул Фома, усталый и опустошенный. — Я все-таки спел песню мира.
— После такой песни воины ринутся в битву, как водяные кони, — согласился Ингкел. — Такого еще никогда не было. Ты погляди на них!
— Но я не пел песню битвы, — слабо возразил Фома, — я пел песню любви.
— Маленький мальчик, — нежно сказал Ингкел и поцеловал его в плечо, — маленький мальчик. Песня любви и есть песня битвы. Как можно убивать врагов, не любя их? И ты прав, что сломал свою арфу, — продолжал он, — такую песню невозможно повторить. Это вершина. Другие барды будут петь об этом столетиями…
И тогда Фома заплакал.
— Я маленький мальчик, — говорил он сквозь слезы, — ты прав, Ингкел, я просто маленький мальчик. Что я наделал, Ингкел, что я наделал?
Но крики воинов заглушали его слова.
Я сделал что-то ужасное, думал Фома. Это потому, что я на самом деле маленький. Она что-то сделала со мной тогда, я был маленьким, а стал большим. Но не совсем большим.
— Если бард поет, — сказал Ингкел, — это открывается всем. Новое знание приходит через барда, хотя то, о чем он поет, было всегда. Ты пел про ваших дочерей-сестер. Это правда?
Фома пожал плечами. У них в классе было десять мальчишек и тринадцать девчонок. Девчонок всегда больше. Это всем известно.
— И мы все сможем стать старшими?
— Я не знаю, Ингкел, — с тоской проговорил Фома, — я пел не про это. Я пел про любовь. Ингкел, как объяснить?! Вот ваше племя, вот племя людей. Я как мост между вами. Люди не могут выжить в Дельте, они слишком привязаны к своим машинам, а кэлпи не могут бесконечно воевать просто ради войны. Вы нужны друг другу.
— Ты пел именно об этом, маленький бард, — сказал Ингкел.
— Почему ты называешь меня так? Совсем как она.
— Потому что я люблю тебя, маленький бард. — Ингкел улыбнулся. — Ты спел прекрасную песню. Такой у нас еще не было.
— И поэтому вы идете воевать.