— Я понял, — покраснел Валерий Ильич. — Вы извините, что спрашиваю. А… а деньги тогда зачем?
Лифт фыркнул, удивляясь бестактности пассажира. Потом, видимо, вспомнил, откуда тот приехал, и смилостивился.
— Слово «меритократия» знакомо вам? — брезгливо спросил он. — Власть должна попадать в руки тем, кто ее заслуживает. К самым предприимчивым, самым бойкими, самым агрессивным. У власти должны быть альфа-самцы. Именно в нашей стране и существует самая подлинная меритократия. Есть универсальное мерило — именно то, что у вас сейчас в чемоданчике. Фиалкового цвета. Именно так система отсеивает плевлы и отбирает эффективных управленцев. Так и отстраивается пирамида.
— То есть, деньги — просто символ? — поразился Валерий Ильич.
— Символ, символ. Кнопку жмите.
— Подождите… Подождите! — взмолился Валерий Ильич. — Неужели я так кем угодно могу стать?
— Только так и можете. Других путей нет. А кем надо? — устало спросил лифт.
— И… Президентом?
— Ну конечно! — заверил лифт. — Объяснил же: меритократия. У власти находятся те, кто этого достоин. Вы копите, копите.
— И… Премьер-министром?
— Вот это — нет, — замялся лифт. — Это не получится. Это в нашей системе и сдержка, и противовес. А что, Президентом-то не хотите?
Валерий Ильич понурился, отправил наверх очередной крокодиловый кейс и впервые за текущий квартал нажрался.
* * *
Окунувшись в нуворишеское золотое великолепие Храма Христа Спасителя, Валерий Ильич крестился механически, воровато оглядываясь по сторонам, и думал, отчего в жизни нет справедливости.
Ничего ему не оставалось желать, кроме как оказаться в летящем по Кутузовскому державном пульмане в окружении трех гелендевагенов… Но эта трасса для него оказалась перекрыта.
И тогда, бросив дерзкий взгляд на светлый лик на иконах, Валерий Ильич вдруг зажегся. Если премьером нельзя…
Из храма он сорвался сразу на Старую Площадь. Выкинул водителя, сел за руль и рванул так, что шестилитровый двигатель чуть не вскипел.
Примчался к тайному подъезду, взлетел по лестнице вверх мимо сонного привратника, несколько раз вжал кнопку вызова, пока не приехал лифт…
— Господом Богом быть хочу! — страстно зашептал он волшебному колокольчику, вдавив кнопку и не отпуская. — Сколько надо, скажи? Я дам!
И тут же — осознав, испугавшись, зажмурился, ожидая кары.
Молния? Инсульт?!
Лифт наполняла тяжелая, ватная тишина.
Потом что-то зашуршало, словно некто невидимый листал толстенный бумажный том — то ли БСЭ, то ли УПК. Или Библию?
— Богом? — повторил голос.
— Да… — прошептал отчаянно Валерий Ильич, утверждая свой приговор.