Рычагов мрачно оглядел с нетерпением ждущих ответа генералов и лаконично сообщил:
— Полностью согласен. Так оно и будет.
Признание Командующего ВВС подействовало на сразу притихших собравшихся отрезвляюще. Призрак военной катастрофы, от которого они до этого лениво отмахивались, вдруг обрел зримую плоть.
Внезапно поднялся из-за стола Сталин:
— Так как будем оборонять страну, товарищи военачальники? — строго спросил он, возвращая разговор в деловое русло.
Встал Мерецков:
— Присоединяюсь к мнению Ватутина о необходимости превентивного удара. Это самый верный вариант — взять инициативу в свои руки.
— Согласен. Только решительный удар по врагу приносит успех! — поддержал его маршал Буденный, наверняка вспоминая свои лихие кавалерийские броски.
Андрей взглянул на Сталина, который опять изображал из себя сфинкса и понял, что тот снова предоставил ему отбиваться в одиночестве:
— Нельзя. Будет только хуже. Ударные группировки завязнут в обороне пехотных дивизий Вермахта, в то время, как его подвижные части нанесут эти ваши пресловутые контрудары по флангам. В итоге — то же окружение, только на 50–70 километров западнее. И части, которые на нашей территории могли бы еще вырваться из котлов и продолжать сопротивление, там погибнут наверняка. Поймите же, РККА в нынешнем состоянии не соперник Вермахту в мобильной войне.
— Так что же нам, сдаваться, по твоему? — возбужденно прокомментировал Кулик. — Ты сам что предлагаешь, аналитик хренов?
Андрей, конечно, много размышлял об этом. Еще ТАМ. Но высказываться было немного страшновато. Все-таки огромная ответственность. Вдруг он ошибается? Не такой уж специалист. Немного поколебавшись, он решился:
— Заранее отступить к старой границе, оставив минимум войск прикрытия. Закрепиться стрелковыми дивизиями на линии УРов, укрепив и расширив их. Она короче, чем новая граница и лучше оборудована. Будет выше плотность прикрытия. Дополнить мощной полевой обороной. Все это, соблюдая секретность и создавая у противника впечатление, что наша основная группировка находится у границы.
— Оставить советскую территорию? — возмутился Ворошилов. — Это преступление! Чего мы этим добьемся?
— Вот именно, — согласился с ним Мерецков. — Просто так отступить? Это потеря инициативы, а противника никак не задержит.
— Нет, не просто отступить. Вспомните войну с Наполеоном. Слабое место Вермахта — коммуникации. По ним и надо бить. Для этого достаточно действовать малыми группами, с заранее подготовленной инфраструктурой. Кроме того, все железные и просто дороги, мосты и важные здания тоже должны быть заминированы заранее. Так что легкой прогулки для немцев не будет. Они не готовы противостоять такому типу войны. Поэтому не надо жертвовать почти всей кадровой армией, чтобы задержать противника на те же пару недель. Прочно закрепившись на старой границе, мы сможем парировать возможные прорывы врага подвижными мехкорпусами, находящимися в резерве каждого фронта, но не такими, как планируется, а раза в четыре меньше, но полностью укомплектованными.