Он стоял в дверях спиной к ней, рукава рубашки были закатаны. Портьера наполовину скрывала его. Очевидно, только он один из всех гостей снял пиджак. Поднятая правая рука опиралась о притолоку, помогая удерживать равновесие его не очень высокой, плотной фигуре. Другая рука, со сжатыми пальцами, лежала на затылке. Она была похожа на раковину, окрашенную водорослями и морским песком. Темные вьющиеся волосы. Вечернее солнце просвечивало сквозь мочку уха, розовую на фоне зелени сада и словно украденную у ребенка.
Сара Сусанне точно знала, что раньше никогда не видела этого человека. И все-таки вздрогнула всем телом. Что-то в его спине, покатых плечах и затылке насторожило ее. Они как будто тянулись к ней. Была в них какая-то прикрытая одеждой обнаженность. Бессознательная чувственность. Спина. Которая не подозревала, что Сара Сусанне на нее смотрит. У Сары Сусанне появилось чувство, будто у нее в руках неожиданно распустился твердый, как камень, бутон. Будто ее коснулись сильные, но нежные лепестки.
Ее глаза не отрывались от него, пока он стоял у двери и не мог ее видеть. Она затаила дыхание. Наконец он обернулся.
Пол словно исчез у нее из-под ног. Она больше не чувствовала твердой почвы под ногами. Да наяву ли это? Или во сне? Кто знает. Он снял руку с притолоки. И подошел к ней. Голоса исчезли. Исчезло движение. Свет, проникающий сквозь любопытные стекла в двери веранды. Все отступило и перестало существовать. Потому что там стоял этот человек и смотрел на нее? И потому, что глаза этого молодого мужчины затеняли неправдоподобно длинные ресницы? Глаза под ресницами попытались сморгнуть его мысли. На лбу складки, вокруг рта морщины. Слишком глубокие. Ему было примерно столько же лет, сколько ей. А может быть, меньше.
На мгновение он словно забыл, что надо таиться. Неуверенность, смятение в глазах, руки. И тут же его рука сжала ее руку.
— Я не ошибаюсь? Конечно нет! Вы фру Сара Сусанне из Хавннеса?
Она услыхала свое "да", и тут же все разбилось. Это слово "фру". Ее охватил детский гнев, необъяснимая злость на этого человека, не пожелавшего сохранить ее мечту. Пусть мгновенную. Она глотнула воздуху и опомнилась.
— Разрешите представиться? Вениамин Грёнэльв из Рейнснеса.
— По-моему, мы с вами раньше не встречались? — как можно равнодушнее спросила она.
— Нет, и это не странно, я много лет жил в Копенгагене. Но я слышал о вашей семье и о Хавннесе. Теперь я буду работать вместо старого доктора в Страндстедете, — объяснил он.
— Вы живете в Страндстедете? — спросила она.
— Нет, в Рейнснесе. Во всяком случае, пока.