. Он показывал Финтану, как пляшут под дождем: тело блестит, словно металл, ноги красны от людской крови.
Ночью творилось что-то странное, путающее. Никто не знал, никто не видел, но это рыскало вокруг дома, ходило снаружи, в траве сада и дальше, за склоном, в болотах Омеруна. Бони говорил, что это Ойя, мать вод[19]. Говорил, что это Асаба, большая змея, которая живет в расщелинах, в той стороне, где восходит солнце. Надо с ними говорить, тихо, ночью, и непременно оставлять им какой-нибудь подарок, спрятанный в траве на листе банана: фрукты, хлеб, даже деньги.
Джеффри Аллен отсутствовал. Он возвращался поздно, ходил к Джеральду Симпсону, к судье, на большой прием к резиденту в честь командира 6-го Энугского батальона. Встречался с представителями других торговых компаний: Коммерческого общества Западной Африки, «Олливанта», «Чанраи энд К°», «Джекел энд К°», «Джон Холт энд К°», «Африкэн ойл натс». Для Финтана это были чуждые названия, звучавшие, когда Джеффри говорил с May, имена незнакомых людей, которые покупали и продавали, отправляли накладные, телеграммы, предписания. Но главным было название «Юнайтед Африка», Финтан видел его на грузах, которые Джеффри отсылал во Францию: джемы из Южной Африки, ящики чая, мешки сахара-сырца. В Ониче это название было повсюду: на листках бумаги в конторе Джеффри, на черных металлических ящиках, на медных табличках, прибитых к зданиям, на Пристани. На судне, которое каждую неделю доставляло товары и почту.
Ночью дождь тихонько стучал по железной крыше, стекал в водостоки, наполнял большие бочки, выкрашенные в красный цвет и затянутые холстиной, чтобы не дать комарам откладывать яйца. Это была песня воды, Финтан вспоминал былые времена, Сен-Мартен, грезил с открытыми глазами под бледной противомоскитной сеткой, глядя, как колеблется пламя лампы. По стенам стремительно пробегали прозрачные ящерки, потом вдруг тяжелели, коротко пискнув от удовлетворения.
Финтан ловил шум «форда V-8», который поднимался к дому по крутому участку дороги, засыпанному щебнем. Иногда в траве раздавались хриплые крики диких котов, преследовавших кошку Молли, нескромный свист совы в деревьях, хнычущие голоса козодоев. Ему казалось тогда, что ничего нет в других местах, ничего и нигде, и никогда не было ничего другого, кроме этой реки, халуп с жестяными крышами, этого большого пустого дома, населенного скорпионами и ящерицами агамами, и огромного травяного пространства, где блуждают духи ночи. Именно это он и думал, когда сел в поезд, а вокзальный перрон стал удаляться, унося бабушку Аурелию и тетю Розу, как старых кукол. И потом, в каюте «Сурабаи», когда он начал писать ту историю, ДОЛГОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ, под назойливый стук молотков по ржавому остову корабля.