— Мама? Да она же соль земли. Она обняла меня и сказала: оставайся хоть навсегда.
Мэгги снова прижалась к Эрику.
— Счастливчик. Как бы мне хотелось иметь мать, с которой я могла бы честно поделиться своими радостями и горестями.
По вторникам Вера Пиерсон посещала бейсайдовский дом престарелых, где играла на пианино, сопровождая пение его обитателей. Ее мать была пылкой христианкой, и сознание важности благотворительной деятельности было заложено в Веру с раннего детства. По вторникам она играла на пианино в Бейсайде, по субботам украшала цветами алтарь приходской церкви, весной помогала на церковной распродаже дешевой подержанной одежды для бедных, осенью — на распродаже просвир, посещала все церковные мероприятия своего прихода, собрания общества садоводов и встречи «Друзей библиотеки». Если, выполняя все эти функции, Вера слышала сплетню, которая еще не попала на страницы газеты «Адвокат», то считала своим священным долгом восполнить пробел и распространить ее как можно шире.
Не далее как в последний вторник Вера нашептала одной из сестер, что слышала, будто средняя дочка Дженнигсов, первокурсница высшей школы, забеременела, и она, Вера, не видит в этом ничего особенного, поскольку какова мать, такова и дочь.
После музыкальных занятий они всегда устраивали «посиделки». На этот раз кофе оказался удивительно вкусным, и Вера выпила его с удовольствием, заедая кексом, залитым шоколадом, парочкой кусочков апельсинового торта и кокосовым пирожным.
Зайдя потом в туалет и задержавшись у металлической двери кабинки, пытаясь затянуть запутавшиеся тесемки капюшона, она услышала, как в уборную вошли две переговаривающиеся между собой женщины.
Шэрон Гласгоу, санитарка из Байсайда, заметила своей спутнице:
— Вера Пиерсон что-то слишком разговорилась сегодня. А что собственная дочь крутит роман с Эриком Сиверсоном, помалкивает. Слыхала, что он ушел от жены?
— Да ну!
Дверь в соседнюю кабинку закрылась, и из-за перегородки Вере была видна только пара белых ботинок.
— Он переехал жить в дом матери.
— Ты шутишь! — Второй собеседницей оказалась Сандра Эклештейн, диетолог.
— Мне помнится, они еще в школе гуляли вместе.
— Красивый мужчина...
— Жена тоже красавица. Видела ее?
За перегородкой послышался шум спускаемой воды. Вера застыла на месте, как сломанные часы. Разделяющая их стенка задрожала от резко захлопнутой дверцы соседней кабинки, и белые туфли удалились. На их месте появилась другая пара. Из крана потекла вода, загудел вентилятор для сушки рук, и вся процедура повторилась снова под продолжающийся треп двух женщин, но теперь уже на другую тему.