Он не верит, что она сможет похоронить призраки прошлого. Бог знает, как долго останутся у нее на сердце шрамы, нанесенные изменой и неверностью мужа. Но Роуэн знала: придет время, и она оправится от горя, потому что глубина чувства, которое она питает к Эвану, заставила ее понять, что привязанность к мужу была всего лишь слабым подобием любви.
Услышав шипенье, доносившееся из сковородки, которую она поставила на плиту, Роуэн очнулась и выключила газ. Стараясь успокоиться, она вынула из волос заколку, тряхнула головой так, что волосы рассыпались у нее по плечам, и прижала ладони к пылавшим щекам. Когда Эван внезапно появился в дверях, сердце у нее сжалось от тоски и желания, и виноватая улыбка тронула губы.
– Обед еще не готов... боюсь, что я задумалась и потеряла счет времени.
– Да? – Он не ответил на ее улыбку, и в его зеленых глазах промелькнула тревога.
Роуэн сразу поняла, о чем он подумал.
– Я не думала ни о Греге, ни обо всем остальном, – быстро сказала она.
– Тогда о чем? – В ожидании ответа Эван взял из стеклянного шкафчика высокий стакан и налил в него воды из-под крана.
– По правде сказать, я думала о тебе. – Отведя от него взгляд, Роуэн оглянулась, ища, чем бы ей заняться. Открыв ящик, она вынула чистое чайное полотенце и начала вытирать кружку, которая стояла верх дном на сушилке.
– Обо мне? – Одна изогнутая черная бровь исчезла под прядью упавших на лоб волос. Эван прислонился к столу, явно не торопясь удалиться.
Жалея, что не может унять лихорадочное сердцебиение, Роуэн с еще большей энергией принялась тереть полотенцем сухую кружку.
– Я думала о том, как у тебя дела... как ты чувствуешь себя. Ты ничего не говоришь мне.
Ее опасения оправдались. Эван мгновенно насторожился – точно опустилась решетка, защищающая внутреннюю часть крепости. Сделав большой глоток воды, он решительно поставил стакан на стол и вытер рукой рот.
– Я чувствую себя прекрасно. Тебе не о чем беспокоиться.
– Но я действительно беспокоюсь о тебе, Эван!
– Тогда перестань. – Он презрительно скривил губы и отвел взгляд. – Я не маленький мальчик, разве ты не видишь? Я сам могу побеспокоиться о себе.
– Но... ведь каждому человеку нужно, чтобы кто-нибудь беспокоился и заботился о нем. Никто не может жить в полном одиночестве.
Эван резко обернулся и поймал взгляд Роуэн, который был полон искреннего сочувствия. Если бы она не знала, какое нежное сердце бьется в его груди, она в ужасе отпрянула бы, увидев свирепое лицо, искаженное гримасой ярости.
– Ты можешь испытывать подобные чувства... вполне оправданные при данных обстоятельствах; но у меня, Роуэн, их нет. Мы друзья, но, если это означает, что ты будешь вечно печься о моем благополучии, я сию же минуту выйду в эту дверь и никогда не возвращусь.