Она лежала в той же позе, в какой он ее оставил, — несмотря на то что руки ее были развязаны, эльфийка не сделала попытки убежать. Проклиная слабых эльфийских женщин, орк стал собирать ягоды в горсть. Потом подобрался к пленнице.
— Ешь.
Она продолжала смотреть в одну точку и только еле слышно вздохнула. Тогда орк пальцем раздвинул ей губы и стал запихивать ягоды в рот.
— Жри, паскуда, — шепотом ругался он. — Жри, иначе я тебя прикончу прямо тут! На кой ты мне сдалась такая дохлая! Проклятое племя!
В какой-то миг ее губы задвигались. Она проглотила те ягоды, что попали ей в рот, и дальше дело пошло на лад. Орку удалось скормить ей целых две горсти, после чего он подхватил эльфийку в охапку и оттащил подальше от поляны. Еще раньше он присмотрел удобное местечко под корнями старого вяза, где лежал толстый слой прошлогодней листвы. Туда он бросил пленницу и занялся костром. Настоящий воин должен уметь разжечь огонь голыми руками, и вскоре на земле трепетал маленький костерок. Крошечные язычки пламени почти не давали дыма. Нужно было обладать поистине звериным чутьем, чтобы услышать его.
Обследовав местность вокруг, орк нашел кое-какие съедобные коренья. Одни можно было есть сырыми, другие сначала следовало запечь в золе. Те и другие он вымыл в ручье и разделил поровну. Конечно, будь рядом с ним нормальная орочья женщина, две трети кореньев досталось бы ему — он воин и защитник и должен лучше питаться. Но эта эльфийка слишком слаба.
— Ешь, — приказал он, положив рядом с нею коренья. — Не отравишься.
Видящая сидела неподвижно, уставясь в огонь глазами, но, бросив на пленницу беглый взгляд минуту спустя, орк заметил, что по ее щекам бегут слезы. Вот чего он ненавидел больше всего! Орк мгновенно оказался рядом и отвесил эльфийке оплеуху. От удара она рухнула наземь, лицом вниз, и плечи ее заходили ходуном от сдавленных рыданий.
Орк схватил ее за плечи, встряхнул и ударил снова. Рыдания стали громче. Слезы лились потоком, она всхлипывала, завывала и что-то лепетала, едва не дергаясь в судорогах. Только третья оплеуха помогла прекратить истерику, и пленница сжалась в его руках, испуганно хлопая глазами.
— Так, хорошо… — Он медленно разжал руки. На плечах остались синяки, левая щека казалась алой, на губе блестела капелька крови. — Ты меня слышишь?
Она осторожно кивнула.
— Еще лучше. Будешь говорить?
Новый кивок. Затем губы ее дрогнули, словно она уже хотела что-то сказать.
— Говори, — разрешил он. — Но если ты заорешь или вздумаешь колдовать, я тебя прикончу. Вы, эльфийские ведьмы, хуже чумы.