— Ну что тут у вас, почему все вперемешку, и скульптура, и живопись, — недовольным голосом сказала преподавательница ИЗО.
— Да погодите вы ругать, проникнитесь атмосферой, — улыбнулся мужчина с косичкой. — Ребята, ну-ка лично для Александры Яковлевны, объясните, почему у вас так расставлено.
— Потому что они словно из одной сказки! — заговорила я торопливо, удивившись, как это они сразу не поняли. — Рыцарь и его дама вот из этого замка, пират с потонувшего корабля, каравелла путешествует по морям…
— Марина хочет сказать, — перебил меня Жора, — что выставочная композиция составлена с целью создания атмосферы.
— Ага, Жора тут, — удовлетворенно сказала Александра Яковлевна. — Ну так значит, у вас минивыставка внутри общей выставки? А вам не казалось, что следовало бы составить в общем, коллективном плане?
— Но это невозможно! — растерялся Жора. — Мы ведь не сговаривались. Это не тематическая выставка, все показывают, кто что умеет. Просто у нас с Мариной так совпало — мы оба живем на берегу и любим море.
— Давайте не про композицию, а про сами произведения! — пришла к нам на выручку Амина Михайловна.
— Ну, о живописи я не берусь судить в присутствии Германа Рубеновича, — сказала Александра Яковлевна после невыносимо долгого молчания, пока они рассматривали наши произведения. — Но в скульптурах у Жоры явный рост! Я представить себе ничего подобного не могла, когда видела его уродцев.
— Это смешные зверушки, — буркнула я, но Жора дернул меня за руку.
— Замок восхитителен, чем ты выпиливал эти ажурные узоры, лобзиком? — не слушая меня, продолжала восхищаться пожилая учительница.
— Нет, инструментами для резьбы по дереву, сначала рисунок нарисовал карандашом.
— Все-таки нам бы надо сказать пару слов о живописи, — сказал мужчина с косичкой, — я нахожу, что палитра очень гармоничная, перспектива рассчитана, но…
— Я не могу раскусить технику, какой написано море, — перебила его Александра Яковлевна.
— Поразительно, но больше всего это напоминает китайскую школу рисования пятнами, — задумчиво сказал мужчина.
— Лица прорисованы штрихами, что напоминает технику Нади Рушевой.
— Девочка, где ты училась рисовать? — наконец, мне задали тот вопрос, которого я боялась больше всего.
— Я сама, — ответила я тихо, — мне не разрешили посещать художественную школу, потому что у меня близорукость. Я ношу контактные линзы, поэтому это незаметно. Но я пыталась учиться по книгам…
— Какая самобытность, — протянул мужчина, пристально глядя на меня. — Я не видел ничего подобного многие годы. Тебе необходимо получить хоть какое-то художественное образование, иначе ты навсегда останешься дилетантом и сама не узнаешь, на что ты способна. Я должен встретиться с твоими родителями…