Резкий свистящий звук — и на кожу легла первая алая полоса.
Торха дёрнулась, но промолчала. Вскрикнула на третьем ударе и судорожно задёргала ногами. Я прекрасно понимала, что она сейчас чувствовала — сама пережила подобное. Квит хозяина был мастером своего дела и умел причинять боль не хуже палача.
— Можно и по ногам, — подал голос хозяин торхи, и кнут тут же прошёлся по пяткам осуждённой.
Он двигался снизу вверх, постепенно подбираясь к лопаткам, оставляя после себя кривые пояса кровоподтёков. Как и просили, палач не наносил ударов по одному и тому же месту, поэтому никаких увечий нанести не могли.
Торха рыдала, поджав ноги. Оставалось ещё три удара.
— Ладно, довольно, — барон поднялся со своего места, взошёл на помост и забрал кнут из рук палача.
Проведя рукоятью по позвоночнику рабыни, он затем упёр её в подбородок девушки, заставив её замолчать. Мне даже показалось, что несчастная затаила дыхание, ожидая продолжения пытки.
Её развязали. Прикрывая грудь руками, она стояла на коленях, держа спину выпрямленной — видимо, иначе не позволяли нанесённые удары. Стояла и беззвучно плакала. Волосы были мокры от слёз.
Барон внимательно осмотрел свою рабыню, а потом распорядился забрать её. Заметив хозяина, кивнул ему и поинтересовался, будет ли он у Георга. Он ответил утвердительно, встал и начал проталкивать меня к выходу.
Мне хотелось узнать, что же будет дальше с несчастной белокурой девушкой, но спросить я не решилась. После оказалось, что её всё-таки оставили торхой, но до первого проступка, какой бы характер он ни носил. Значит, повезло, и действительно нравилась владельцу, иначе бы ещё на помосте превратилась в хыру.
Увиденное на площади Слёз долго снилось мне в кошмарных снах. Каждый раз просыпаясь в своей комнатке, я ощупывала себя, обнимала колени и гадала, какое наказание выбрал бы хозяин. Был бы так же жесток, как первый норн, или пожалел, присудив минимальное количество ударов, как его друг.
Краем уха в начале зимы я слышала об очередной военной компании Арарга, наверное, такой же молниеносной, как кеварийская. В преддверие отъезда (коннетабль должен был осуществлять общее командование войсками), хозяин устраивал дружескую пирушку.
Помогая на кухне готовить пунш, жарить мясо и печь пироги, я гадала, возьмёт ли он меня с собой. По идее должен был, но ведь это военные действия, а торха должна следовать за хозяином в мирное время.
Промелькнула мысль о том, что, вернувшись, он может привезти новую торху. Наверное, меня бы это обрадовало — меньше внимания, больше возможностей. Но, с другой стороны, было жалко очередную девочку, которой искалечат жизнь.