— Зара, прошу тебя, не убегай! — герцог шагнул к ней; по радужке разлилась небесная лазурь. — Честно говоря, я не надеялся, что ты придешь, думал, догадаешься.
— Так история с письмом — ложь? — прошипела девушка, борясь с нестерпимым желанием отрастить крылья и обратиться в э-эрри.
— Ты сердишься на меня? — вкрадчиво спросил Рандрин, попытавшись до минимума сократить разделявшее их расстояние.
— Нет, сеньор Советник, как я могу? — в голосе клокотала плохо замаскированная под официальную вежливость злость. — Скорее, это Вам впору сердиться на меня за то, что два года назад я, безродное отрепье, осмелилась разрушить размеренность Вашей жизни. Но, будьте уверены, я осознала свою вину и свое место и отныне не стану докучать Вам своим присутствием. Да продлят боги годы, Советника!
Сделав реверанс, она направилась к двери, но отец удержал ее, ухватил за руку и прижал к себе.
— Зара, ты неправильно меня поняла, я вовсе не хотел, чтобы ты ушла. Как я мог этого хотеть?!
— Не нужно лицемерить, Ваша светлость, — Зара попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал ее к себе, погладил по волосам и поцеловал в макушку.
— Зара, ты моя дочь и всегда ею останешься. Перестань обращаться ко мне, как к чужому человеку, прошу тебя! — Рандрин попытался поймать ее взгляд, но девушка упорно отворачивалась. — Ты сердишься на меня, солнышко, я знаю, что не должен быть так вести себя, но твой поступок… Я ведь действительно не понимал, зачем ты позвала ее, мне и в голову не могло придти, что в детстве ты так нуждалась в полноценной семье. Из меня отвратительный отец, хуже, наверное, не бывает, но я тебя люблю. Да, успел привязаться за эти два года. Когда ты тогда сбежала, ночью, в бальном платье, я ведь пробовал тебя искать, разослал по городу слуг, потом решил, что ты у Бланш…
— Я ночевала в другом месте, — сухо ответила она. — Да и Бланш что-то не упоминала о том, что ты справлялся обо мне.
— Я не был у них, решил дождаться утра и через начальника дворцовой стражи поинтересовался у Авеста Мавери. Но он сказал, что ты у них не появлялась…
— Зря беспокоился, отрывал других людей от дел, если беспокоился вовсе, твои фамильные драгоценности в целости и сохранности, а меня никто не изнасиловал и не ограбил.
— Этого еще не хватало! — ужаснулся он, невольно сжав ее руку. — Поверь, я волновался, да хотя бы у Апполины спроси, она не солжет! Зара, ну прости меня, я часто бываю несдержан, могу сказать что-то в запальчивости или, наоборот, промолчать, показаться безразличным, но внешние проявления эмоций ничего не стоят. Возвращайся домой, солнышко, если хочешь, чтобы я извинился, я извинюсь, только впредь обещай мне быть со мной честной и откровенной.