— Якудзяне, — повторил Кузьмич, — Читал я про народ такой. Еще во времена Большого Объединения Земли все люди, как люди, вместе стали существовать, а этот народец, мелкий и разбойный, к слову сказать, задумал отделиться. Смылись по тихому, никто и не заметил. Или не захотели замечать. Их не больно то любили. Вредный народец. С дурными привычками. Разрисовывают себя разными драконами, да крокодилами.
Понятно. Значит, якудзяне. Такое в истории Земли случалось. Ну не хочется вместе со всеми, и все тут. Строят корабль, грузят скарб, награбленное, и уматывают к Вселенной на кулички. Находят необитаемый мир. Селятся. И поживают тихонько. До тех самых пор, пока Космические силы Земли не отыщут и не приобщат к цивилизации.
А этих, значит, не сумели.
— Говорят, что распылят нас, словно болотную пыль, — сообщил Кузьмич.
— А разве в болоте бывает пыль?
— Раз говорят, значит бывает.
Я вздохнул. Не хочется, как-то, распыляться. Только жить начал.
— Кузьмич, окликни их. Поговорить хочу.
Кузьмич охотно выполнил просьбу. Подлетел к микрофону и, что есть силы, заорал:
— Эй, якудзятые! Еконо ми цуси. Тема есть!
Якудзяне перестали спорить и с интересом уставились на меня.
— Скажи им, Кузьмич, что я дико извиняюсь за нанесенные оскорбления.
— Еконо ми цуси, якудзятые.
— А еще скажи, что бы пропустили нас по добру, по здорову, а иначе… сам придумай, что сказать.
Кузьмич кивнул.
— Еконо ми цуси! О-го-го, как ми цуси. До самой еконо ми цуси! Усекли?
Черепушки пришли в необычайное возбуждение. Стали на экран бросаться, палками железными перед ним размахивать.
— Переводи Кузьмич.
— Говорят, что простить не могут. И отпустить тоже. Кто на их территорию пришел, тот живым никогда не уходит. Говорят, чтобы сдался. Добровольно. Чтоб выходил с высоко поднятыми руками. И еще что-то про один телефонный звонок и адвоката. Дают десять минут на размышление. Думать будешь?
— Думать? Думать… Буду.
Как тут не подумать, коль сами предлагают. Может чего в светлую голову то и придет.
— Еконо ми цуси! — напоследок прокричал Кузьмич, потом развернулся к экрану спиной, приспустил штаны, нагнулся и показал якудзянам низ своего брюшка, — Традиционное якудзянское прощание, — пояснил он мне. Вот что значит много читать.
Думал я ровно половину отведенного времени. Вариантов немного. Сдаваться на милость победителя, а потом посмотреть, что будет? Может они и не такие кровожадные? Я понимаю, когда на их территорию вторгается целый космический флот, тут есть с чего осерчать. А я ведь так, букашка глупая. Залетел ненароком. Жениться надумал. На двух миллионах брюликах.