– У меня для вас приятные новости, Зиммель, – сообщил он. – Удалось связаться с вашей матерью. Через пару дней она прибудет сюда. И зачем было говорить, будто у вас нет никаких родственников?
Выбора не было. Вернее, он был, но очень непривлекательный: дождаться матери Курта, быть разоблаченным и оказаться в застенках фашистских палачей либо бежать, причем бежать прямо сейчас. Конечно, имелся еще один вариант: выждать до завтра. Но в итоге все равно следовало выбирать: или самоубийственное бездействие, или побег, каким бы рискованным он ни был.
Тихо дожидаться своей гибели было не во вкусе Кирпичникова. План побега возник у него немедленно, сам собой, как будто был услужливо подсунут кем-то в пролетарскую голову. Пробраться к Кунигунде, вытащить из шкапа военную форму (не в пижаме же убегать!) и вылезти через окно. Сколько ни мучайся, ничего другого все равно не измыслишь.
И надо же было этой испорченной девчонке влюбиться в Краслена! Надо же было ей назначить свидание именно в эту ночь! Кирпичникова ждали к часу – он решил выждать до двух. Потом до трех. В три побоялся, что буржуазка уснула еще недостаточно крепко. Полчетвертого замучался валяться, встал, отворил скрипучую дверь. Задержался на пару минут, прислушивась, не проснулся ли кто-нибудь. Потом проскользнул в коридор, и, стараясь ступать как можно тише, отправился к Кунигундиной комнате.
Дверь в девичью отворилась легко и без скрипа. Внутри все было отлично – тишина, темнота, никаких признаков движения. «Слава Труду, она спит! – подумал Краслен. – Ладно, в конце концов, из этой нелепой влюбленности я тоже извлек что-то полезное. Знаю, где хранится лишний комплект формы, и на ощупь смогу найти шкап».
Шкап располагался в глубине комнаты. Кровать, напротив, у входа. Кирпичников останавливался после каждого шага и слушал. Только пройдя мимо опасного ложа с опасным телом на нем, позволил себе расслабился. Подобрался к шифоньеру, облегченно выдохнул, взялся за ручку…
И в то же мгновение услышал щелчок, а через секунду был ослеплен вспыхнувшим электричеством и невольно зажмурился.
– Ты все-таки пришел, мой дорогой! – воскликнула Кунигунда. – Я знала, милый, я все время тебя ждала, я не сомкнула глаз!
Когда глаза Кирпичникова привыкли к свету, он увидел на кровати девушку в одной рубашке. «Елки-палки, попал!» – пронеслось в голове. Влед за первой мыслью сразу же появилась вторая: «Хм, а все-таки шикарный у нее бюст!»
– Иди же ко мне!!! – возопила жаждущая любви.
Кирпичников в страхе попятился к шкапу.
– Ну?! – раздался требовательный возглас.