основе. Иных защитников Петра I, собственно, нельзя даже назвать защитниками — сплошь и рядом ими движет чисто биологическая реакция завидевшей собаку кошки: выгнутый дугой хребет, встопорщенный хвост, яростное шипение…
Да что там, частенько сталкиваешься с тем, что предшественник Петра, царь Фёдор Алексеевич, выпадает для многих из русской истории, — иные и не подозревают о его существовании, простодушно полагая: коли уж Петр — Алексеевич, то и на троне он сменил Алексея Михайловича…
Свою лепту, конечно, внесли и творческие люди — насквозь лживый роман А. Н. Толстого «Петр I» был, к превеликому сожалению, талантлив. А это еще хуже, потому что со стоящим на ложных позициях талантом воевать не в пример тяжелее…
Однако факты — вещь упрямая. А факты таковы: во-первых, Петр I не придумал сам решительно ничего нового. Все его «новшества» — уродливо искаженные, гипертрофированные, весьма даже бездарные продолжения тех реформ, изменений и новшеств, что родились до Петра. Во-вторых, Петр не «ввёл» реформы, а принялся с яростью идиота пришпоривать и ускорять реформы уже начавшиеся. Образно выражаясь, предшественники Петра двигались к своей цели, щадя и не мучая лошадь. Петр, оказавшись в седле, не поехал, а помчался дальше — раздирая лошади шпорами бока в кровь, немилосердно её нахлестывая, разрывая рот удилами. Цели он вроде бы достиг — но загнанная лошадь пала, и, стоя над ее трупом, Петр вдруг обнаружил, что примчался вовсе не туда, что дорога впереди закутана густым туманом, не у кого спросить, куда же теперь ехать, не у кого найти помощи, как ни надрывай глотку, — а из придорожных кустов уже в открытую выглядывает костлявая старуха с косой, пробуя пальцем лезвие…
Я очень надеюсь, что к тому же выводу, когда мы закончим, придет и читатель…
Даже беглое изучение источников и мемуаров убеждает: до Петра Россия вовсе не была отгорожена от остальной Европы неким «железным занавесом», как это порой пытаются представить славословящие Петра. Другое дело, что европейские новшества проникали на Русь медленно и применялись в ограниченных масштабах, — но ту же картину постепенного, эволюционного распространения всевозможных новшеств мы видим и во многих западноевропейских государствах…
Впервые сбрил бороду отец Ивана Грозного Василий III — и мир не перевернулся, а народ не взбунтовался. Православные иерархи, правда, пытались робко увещевать государя всея Руси, но, зная его крутой характер, быстренько примолкли…
Еще Ивана Грозного некий дьяк Тимофеев упрекал за пристрастие к иноземным лекарям (мне так и не удалось выяснить, что с дьяком после этого произошло, но, зная характер Грозного, строить догадки легко…). А первые наемные иностранные солдаты (немцы) появились в русской армии как раз при Василии III.