Я кивнул. Действительно, в этой войне место жительства давно уже
ничего не гарантировало, да и вассальные присяги нарушались множество
раз. Что уж говорить о простолюдинах, которым нет особого резона хранить
верность Льву или Грифону — иные господа благородные дворяне умудрились
уже раз по пять перебежать туда и обратно, не чувствуя ни малейшего
урона для своей драгоценной чести. И их принимают и там, и там, что
самое смешное. И знают, что предал и еще предаст, а все-таки рыцарь с
конем и оружием, а то и с замком и ополчением — на войне вещь не лишняя.
— …в общем, пустил я их. А Жеанне велел в комнате сидеть и носа
не показывать. Так нет же, не утерпела, явилась на кухню, где они со
мной ужинали. Ну и, конечно, хиханьки-хаханьки, улыбочки-прибауточки…
сестра героя (хотя они, конечно, ничего про Лео не слышали), твой, мол,
брат по крови — наш по оружию, так что мы-де теперь, почитай, родня… а
и какая ты, сестренка, красавица… а она, дуреха, уши развесила, ну
девка молодая, да всю жизнь на мельнице, парней, почитай, не видела,
лестно ей, что сразу четыре кавалера с нею любезничают, и тоже им что-то
такое отвечает. В общем, еле вытолкал я ее оттуда, а этим, конечно, не
нравится, уж больно ты, говорят, папаша, строг с такой славной дочкой…
да ну ее, говорю, девка-дура, бабы мужчинам только помеха, давайте-ка,
господа солдаты, лучше с вами еще выпьем! А сам думаю — не отпущу их,
пока в лежку не лягут, не родился еще человек, чтобы меня перепил… Вот
и эти совсем жидкие оказались, со второй кружки уже валятся, один еще
как-то на ногах держался, а остальных совсем развезло. Ну, оттащили мы с
этим его товарищей на первый этаж, уложили там… я вижу — до утра точно
не проснутся, а утром им не до девок будет, голова будет, что твой
церковный колокол… ну, и сам спать к себе пошел. А нет бы мне, старому
дурню, смекнуть, что не пьяные они, а притворились только! Под утро
просыпаюсь, слышу плач… я к двери, а она не открывается! Эти гады дали
мне время уснуть, да дверь комнаты снаружи лавкой подперли, а сами к ней
— ты, мол, нам сама авансы делала, так теперь не кобенься… А двери
тут, сам видел, так просто не вышибешь… я думал — в окно, хоть и со
второго этажа, так ведь потом в дом не войти, сам, когда этих впустил,
изнутри засов запер… В общем, когда я дверь, наконец, высадил, да к
Жеанне прибежал, этих ублюдков давно и след простыл — но сделали они
все, что хотели, кажется, не по одному разу даже… она мне особо не
рассказывала, да и я не распрашивал, к чему уже… только утешить ее
пытался, а она плакала все… День плакала, второй плакала, под вечер