только успокаиваться стала… ну я подумал уже — слава богу, свыкаться
начала… и с этим люди живут, а если, не дай бог, ребенок, так на то
бабки знающие есть, хоть церковь и запрещает… в общем, как я ей
спокойной ночи желал, вроде совсем уж нормальная была, улыбнулась
даже… а утром из комнаты не выходит, я захожу — а она под балкой в
петле из простыни висит…
Мельник снова наполнил кружку и залпом осушил ее, не закусывая.
— Вот так, лекарь. А, я тебе еще про младшенького не досказал…
Нет, он не помер тогда, поправился. Но как узнал, что с сестрой
случилось, загорелся — отомщу да отомщу. Да я бы и сам этих гадов их же
кишками удавил, да где ж их теперь сыскать? А он дождался, пока
пятнадцать стукнуло, и приносит домой пять золотых: не поминай лихом,
отец, записался я в грифонскую армию, буду убивать йорлингистских собак,
пока сил хватит. А если, говорю, собственного брата на поле брани
встретишь? А он смотрит на меня этак по-взрослому и говорит — ты сам
знаешь, отец, что Лео давно в живых нет… Пять лет уж, как Гильом ушел.
И ни о нем, ни о Лео так ничего и не знаю. Вот такое у меня тут, лекарь,
завидное одиночество и спокойная жизнь без потрясений.
Проснувшись поутру, я увидел над собой потемневший от старости
бревенчатый потолок. В комнате уже вовсю хозяйничало яркое утреннее
солнце, отчетливо демонстрируя то, что мы едва ли могли разглядеть в
сумраке — здание было очень старым, его крепкие бревна местами проточили
жуки, и в помещении, похоже, никто не убирался много лет. На полу густым
пушистым слоем лежала пыль, нарушенная лишь нашими с Эвьет следами, а в
углах висела паутина, тоже какая-то пыльная и, кажется, пережившая
собственных создателей. Мне вдруг представилось, что сейчас, выйдя из
комнаты, мы не найдем никакого мельника, а если что и найдем, то разве
что обросший паутиной скелет, обхвативший костяными пальцами давно сухую
бутылку… Пожалуй, мой учитель не одобрил бы подобных фантазий — он
говорил, что научные загадки реального мира куда интереснее всех
суеверных выдумок. Но, по-моему, и выдумки бывают забавны — если,
конечно, относиться к ним, как к выдумкам, а не принимать за чистую
монету.
Мельник, разумеется, пребывал в полном здравии — даже на удивление
полном, учитывая количество выпитого накануне, так что у меня опять не
было возможности применить свои медицинские познания. Однако я подумал,
что могу оказать ему услугу в качестве механика, и выразил желание
осмотреть устройство мельницы. Устройство это, как я и предполагал,
оказалось весьма примитивным; из всех возможных усовершенствований я