привычным движением вытерла окровавленные руки о свои лохмотья. Я понял,
почему ее тряпье все в бурых пятнах.
— Знаете что, госпожа баронесса, — решительно сказал я, — вам
необходимо привести себя в соответствие с вашим титулом.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась она.
— В первую очередь как следует вымыться. И переодеться.
— Я очень страшно выгляжу? — очевидно, с тех пор, как в замке не
осталось целых зеркал и стекол, она не видела себя со стороны. И не
особо задумывалась о своей внешности, благо у нее были проблемы
посерьезней.
— Откровенно говоря, сударыня, вы похожи на лесную кикимору.
На сей раз уже в моих словах тон контрастировал с содержанием, и
она прыснула, не обидевшись. Затем все-таки извиняющимся тоном пояснила:
— У нас была баня с бочками, но все сгорело. А в озере толком не
помоешься. Вода ледяная даже летом, отец говорил, это из-за подземных
ключей… Я все равно окунаюсь, когда жарко, но ненадолго. Да и мыла
нет.
— У меня есть. А что касается бочки… как насчет этого котла?
Взрослому он маловат, но тебе, пожалуй, сойдет. Ваша баня была в замке?
Там сохранился слив для воды?
— Да, хотя он, наверное, забился головешками…
— Ничего, расчистим. Проводи меня туда, я отнесу котел и натаскаю
воды.
Следующие две трети часа были для меня заполнены физической
работой. В баню нужно было натаскать не только воды, но и хвороста,
развести огонь, да заодно и минимально прибраться в самом помещении,
очистив пол от сажи и грязи. Но после целого дня, проведенного в седле,
как следует размяться было даже приятно. Наконец, когда вода в котле
достаточно нагрелась, я вернулся в кухню и с удовольствием человека,
честно заработавшего свой ужин, втянул ноздрями чудесный запах жареного
мяса.
— Скоро будет готово, — сообщила Эвьет.
— А ваша купальня уже готова, баронесса. Идите, пока вода не
остыла.
— Хорошо. Присмотришь тут за нашим ужином? Не сгорит?
— Ну, я же путешествую в такое время один, — напомнил я. — Значит,
кое-что смыслю в кулинарии.
В моих скитаниях мне и в самом деле далеко не всегда удавалось
прибегнуть к услугам повара, но, сказать по правде, я в таких случаях
больше полагался на свою непритязательность в еде, нежели на собственные
кулинарные таланты. Но уж вовремя снять жаркое с огня я, пожалуй, смогу.
— Соли нет, — продолжала напутствовать меня Эвелина, — сидеть, как
видишь, тоже не на чем. Я привыкла есть стоя, но если хочешь — на пол
садись…
— Разберусь… Эй, Эвьет! Ты ведь не собираешься снова напялить на
себя эти тряпки?
— Ммм… ну, я могу попробовать их выстирать… — произнесла она
неуверенно; очевидно, заниматься стиркой ей прежде не доводилось.