численность гарнизона и работников замка была намного больше, чем при
последнем бароне. Ныне край котла был поеден ржавчиной, но днище,
похоже, оставалось целым. Больше всего меня удивило, что здесь был стол,
хотя и явно не тот, которым пользовались тут раньше. Тот наверняка
сгорел при пожаре. Этот был сколочен из грубых досок и установлен на
четыре ножки, вырубленные из необработанного, даже с корой, ствола
молодого дерева около двух дюймов толщиной. Гвозди, скреплявшие
конструкцию, были вбиты сверху сквозь доски прямо в верхние срезы ножек.
Все сооружение явно не было вершиной плотницкого мастерства, но,
очевидно, функцию свою выполняло.
— Сама сделала, — как бы между прочим сообщила Эвьет, проследив
направление моего взгляда. Она прошла в угол кухни и вернулась с тушкой
зайца в одной руке и ножом и миской в другой.
— Откуда ты взяла доски?
— Оторвала от причала. У нас на озере была пристань и лодки.
Пристань они не тронули, но лодкам дно пробили. Жалко, рыбачить с лодки
было лучше, чем с берега.
Она быстрым движением вспорола зайцу брюхо и принялась сноровисто
сдирать шкуру. Я смотрел на это спокойно — моя биография была не из тех,
что воспитывают излишнюю брезгливость. Но большинство юных аристократок
— и ровесниц Эвьет, и девиц постарше — наверняка были бы в ужасе от этой
сцены. Мне, однако, ловкость, с которой моя новая знакомая разделывала
тушку, импонировала куда больше, чем лицемерные слезы о "бедном зайке",
час спустя сменяющиеся здоровым аппетитом при поедании зайчатины.
— Разожги пока очаг, — деловито велела мне Эвьет. — Кремень и
огниво там.
В очаге уже был заблаговременно сложен сухой хворост, и разжечь его
не составило труда. Забреди я в это помещение раньше, чем в комнату с
трофеями — уже по одному этому понял бы, что замок не необитаем.
— Шкурку оставь, — сказал я, заметив, что Эвелина собирается
выбросить ее в ведро вместе с требухой. — За нее еще можно выручить
деньги. Или еще что-нибудь.
— Это же летний заяц, — удивилась охотница. — Кому он нужен? Меха
добывают только зимой.
— Сейчас могут купить любое барахло, — возразил я. — Округа очень
обеднела за последние годы. Как, впрочем, и вся страна.
— Это я помню, — кивнула Эвьет. — Отец говорил, что дела идут все
хуже и хуже. Из-за войны некому стало обрабатывать землю, а еще почти
прекратилась торговля.
— Сейчас все стало еще паршивей, чем три года назад. Два засушливых
лета подряд, вспышка холеры на западе… Кажется, самой природе
осточертели люди с их постоянной враждой.
Эвелина нанизала тушку на стальной прут и повесила над огнем. Затем