выскочил следом и пробежал еще несколько шагов, кашляя от дыма, пока не
почувствовал, что снова могу нормально дышать.
В разных местах двора валялось полдюжины собак с разбитыми головами
и переломленными хребтами. Некоторые из них еще тоненько скулили. Те их
сородичи, которым повезло больше, очевидно, предпочли убраться восвояси
— и от пожара, и от копыт Верного. Самого коня, однако, тоже нигде не
было видно. Я спустил Эвьет на землю, и она, едва протерев слезящиеся от
дыма глаза, сняла с плеча арбалет. Быстро оглядевшись по сторонам, она
взяла на прицел старуху, которая продолжала бежать в горящей юбке.
В следующий миг людоедка повалилась лицом в пыль. Но звука
спускаемой тетивы не было. Я перевел взгляд на арбалет — тот оставался
взведенным, да и из тела не торчало никакой стрелы, которая указала бы
на другого стрелка. Мы поспешно подошли к застывшей неподвижно фигуре. Я
перевернул ее сапогом, частично сбив при этом пламя, но полностью юбка
все же не погасла. Однако пока это означало не более чем ожоги на ногах.
Я присел рядом, поискал пульс на дряблой шее, оттянул морщинистые веки,
открывая расширившиеся зрачки закатившихся глаз. Можно было еще поднести
отполированную сталь к ее носу, дабы убедиться в отсутствии влаги от
дыхания, но и так все было ясно.
— Мертва, — констатировал я, поднимаясь.
— Притворяется, — неуверенно возразила Эвьет.
— Нет, точно мертва. Видимо, физическое и нервное перенапряжение ее
прикончили.
Я объяснил Эвелине, по каким признакам можно отличить смерть от
притворства или обморока, и мы пошли прочь от трупа, предоставив вновь
разгоравшемуся огню делать свое дело.
Эвьет с неудовольствием посмотрела на свои перепачканные собачьей
кровью ступни и пошла мыть их в корыте у колодца, где еще оставалась
вода. Я тем временем рассматривал в пыли следы битвы Верного с псами.
Отпечатки подкованных копыт вели за ограду, как и следы собачьих лап, но
ускакал ли конь, преследуемый сворой, или, напротив, покинул двор уже
после собак?
— Они за ним не гнались, — уверенно заявила Эвелина, присоединяясь
ко мне. — Но он, похоже, прихрамывает на правую заднюю ногу. А вот один
из псов точно ускакал отсюда на трех лапах.
Мы вышли на улицу, по-прежнему держа оружие наготове. Собак не
оказалось и здесь. Следы копыт вели прочь из села в сторону,
противоположную той, откуда мы приехали.
— Верный! — громко позвал я, не особо надеясь, что конь уже выучил
свое имя. Впрочем, мой голос он все же должен был знать. — Вер-ны-ый!
В ответ мне раздался злобный лай, и я подумал, что обнаруживать
себя было не такой уж хорошей идеей. Но почти тут же я услышал и