все-таки низшее сословие на то и низшее, что судит не дальше
собственного курятника.
— Ах, низшее сословие? А как насчет вас, баронесса? Что вы
предпочтете — торжество справедливости в виде победы Льва или вашу
личную месть?
— Так ведь одно прямо связано с другим!
— Совсем не обязательно. Предположим, что Карл решил сложить оружие
и присягнуть Ришарду. На условиях, естественно, полной амнистии и
сохранения всех своих земель и замков. Герцог Йорлинг восходит на трон,
а герцог Лангедарг живет долго и счастливо. Ну, может, не совсем
счастливо, но уж явно дольше и счастливее тех, кого убили по его вине.
Устраивает такой вариант?
— Ришард не может помиловать убийцу собственного отца!
— Может. Ради власти люди сами становятся убийцами, а не то что
милуют убийц. Итак, ваш выбор, баронесса?
Эвьет долго молчала, затем тихо, но твердо сказала:
— Я должна отомстить.
— Что и требовалось доказать. Молодец, что не лукавишь.
— Но будет несправедливо, если Карл избежит наказания за все
убийства, совершенные по его приказу!
— А справедливость всегда должна торжествовать, не так ли?
— Так, — черные глаза Эвьет с подозрением уставились на меня. — А
ты что, и с этим собираешься спорить?
— Отвлечемся на время от конкретных людей и фамилий. Представим
себе, что имеется законный наследник престола, чьи права неоспоримы. И
имеется самозванец, пытающийся захватить трон. Чья победа является
торжеством справедливости?
— Первого, конечно, — по тону было ясно, что Эвелина чувствует
подвох, но не может понять, в чем он заключается.
— Хорошо. Но первый — мерзавец, каких поискать, и к тому же
бездарен, как правитель. А второй — действительно талантливый политик,
способный править мудро и привести страну к процветанию. Он и в
борьбу-то вступил не из властолюбия, а желая спасти государство от
катастрофы, грозящей в случае воцарения первого. Ты по-прежнему желаешь
победы справедливости?
— Ну… если все действительно так… тогда справедливость будет на
стороне второго, только и всего.
— Несмотря на законные права первого?
— Законы пишутся людьми. Справедливость важнее законов.
— Вот видишь, ты уже стала не менее опасным человеком, чем я, -
усмехнулся я. — Но хорошо. Вот тебе пример посложнее. На чьей стороне
справедливость — крестьянина, который в неурожайный год поднимает цену
на хлеб, потому что иначе не сможет прокормить свою семью, или
горожанина, который при новой цене не сможет прокормить свою?
Эвьет вновь надолго задумалась.
— Получается, что каждый по-своему прав, — констатировала она
наконец. — И общей для всех справедливости просто не существует.