появления на свет. Закон о майорате не позволяет дробить родовое имение
и отдает его целиком старшему, предоставляя остальных братьев их
собственной фортуне или же изворотливости. Тоже, кстати, замечательный
пример справедливости…
Но мы не были ни войском, ни бандой, а потому двое не первой
молодости часовых, которые подремывали в воротах, опершись на копья, не
уделили нам никакого внимания. Лишь тот, что справа, открыл глаза,
вспугнув ползшую по лбу муху, когда мы проезжали мимо, и снова опустил
веки.
Лишь центральная улица Пье оказалась мощеной (причем так, что
едущий по ней на повозке, должно быть, растрясал себе все кости), и на
ней-то Верный все-таки потерял свою подкову. К счастью, я вовремя это
заметил и успел подобрать ее, шуганув устремившегося к добыче
оборванного субъекта неопределенного возраста. Вроде и невелико
богатство, а пару монет кузнец за подкову отсчитает… "Не в этот раз,
приятель", — осклабился я. Он отступил, обдав меня зловонным дыханием и
не менее зловонным ругательством.
Эвьет в последний раз была в Пье, когда ей было восемь, и теперь с
любопытством оглядывалась по сторонам. Хотя смотреть было особо не на
что. Узкие грязные улочки в конском навозе и остатках помоев, которые
льют прямо из окон, внаглую снующие под ногами крысы, тесно жмущиеся
друг к другу унылые дома, давно не знавшие ремонта, вечно сырое и не
очень-то чистое белье на веревках, там и сям натянутых поперек улицы
между вторыми этажами, пьяница, вышвырнутый из дверей кабака и дрыхнущий
прямо в мутной луже, другой, чуть потрезвее, справляющий малую нужду на
стену дома, возле церкви — толпа нищих, агрессивно тычущих под нос
прохожим свои гноящиеся язвы и безобразные культи… (В начале своих
странствий я как-то по наивности предложил такому калеке безвозмездную
помощь, ибо видел, что его болезнь пока еще не запущена до неизлечимой
стадии — так он чуть не поколотил меня костылем за то, что я хочу лишить
его источника дохода.) А запахи! О эти городские запахи! Смесь нечистот
с сочащимся из окон и труб кухонным чадом, где сливаются прогорклое
масло, вареная гнилая капуста, бульон из рыбы, весь летний день
пролежавшей под солнцем на прилавке, и дьявол ведает что еще… В городе
даже небо другое — больное и мутное от вечно висящей в воздухе сажи.
— Вроде бы, когда мы ездили смотреть мистерию, здесь было почище, -
с сомнением произнесла Эвьет. Наверное, глядя на состояние местных улиц,
она уже не жалела о необходимости обуться.
— Скорее ты просто отвыкла от подобных зрелищ, — возразил я. — Я
сам родился в городе и когда-то считал, что только так и можно жить…